Дирмуд Гоггинс

Джейкоб Тёрнер, 28-летний бармен из паба «Красный Лев» в Бристоле, каждую пятницу замечал Лиама Гарретта за третьим столиком у окна. Тот всегда заказывал эль и оставлял мокрое кольцо от кружки на полированной столешнице. В прошлый вторник, когда Джейкоб выносил мусор в переулок за кухней, он услышал хриплый голос Лиама: *«Конверт в синей коробке под лестницей… Отдай его Эмили, если что»*. За
Шон О’Нил в Дублине нашел в старом комоде письма 1940-х — чернила выцвели, конверты пахнут сыростью. "Почерк бабушки дрожит, будто листья в шторм", — бормочет он, разбирая строчки про эмиграцию в Канаду. В Торонто его двоюродная сестра Эмили рылась в подвале дома с покосившимися стеллажами: счеты, фото в рамках, ключ с биркой "Белфаст, 58". "Если не найдем документы на
**Абзац 1:** Элиас Блэк, лондонский инженер-электрик, привычно толкался в вечернем метро после смены. Пахло сыростью и поездной пылью. Дома, в тесной кухне квартиры в Брикстоне, он разогрел вчерашний карри, пока его дочь Софи, 16 лет, уткнулась в телефон, игнорируя тарелку. "Уроки сделала?" – спросил он, разбивая желток. "Пап, ты даже не слушаешь, я тебе про концерт говорила,"