Юта, молчаливый продавец из книжного магазина в Сибуе, впервые услышал русскую речь от Алисы, когда та попросила帮他 поднять упавшую стопку манги. «Извини, я еще путаю *арigato* и *сумимасен*», — сказала она, поправляя прядь волос, выбившуюся из рыжего пучка. Каждую среду после смены они садились за столик у окна: Аля листала учебник с пометками на полях, Юта объяснял иероглифы, рисуя их на
Лайла, бариста в кафе на углу Брик-Лейн, трижды за неделю сталкивается с Томом — парнем в потёртой косухе, который каждый раз заказывает эспрессо с двойной порцией сиропа. «Ты опять здесь?» — бросает она, вытирая пролитое молоко со стойки. Он достаёт из рюкзака книгу с закладкой на 107-й странице: «Кажется, мы преследуем одни и те жэ призраки». На следующий день их поезда останавливаются
Эмир ковыряется в коробке с потрепанными открытками в углу лавки «Хазине» на улице Истикляль. На столе — рассыпавшийся сахар от утреннего чая, липкий на ощупь. «Опять эти проклятые туристы оставляют мусор», — бормочет он, вытирая руки о выцветший фартук. Вечером у рыбного рынка в Кумкапы Али, разгружая ящики с макрелью, кричит ему: «Брось ты свою пыль глотать! Вот, держи, бабушка прислала пахлаву
В пригороде Кливленда 19-летняя Миа Колберт, дочь автомеханика, получает письмо о зачислении в закрытый технологический институт Сан-Франциско. Её утро начинается с запаха машинного масла — отец, не глядя на её ноутбук с графиками энергопотребления, бросает ключи от старого грузовика: «Если сдуру провалишься — обратно везешь запчасти для Форда-98». В кампусе, среди стеклянных небоскребов, Миа
Лейла, 17 лет, протирает столики в кафе у причала Босфора, разливая густой кофе в стеклянные стаканы. Ее младший брат Эмир ковыряет вилкой в куске пахлавы, жалуясь, что не нашел на блошином рынке Кадыкёя недостающий трамвайный билет 1983 года. «Опять проспал разгрузку фургона с антиквариатом», — бросает Лейла, поправляя платок, сползающий с ее рыжих волос. За соседним столиком Арда,
Лера в потёртой кожаной куртке натыкается на смятый листок в почтовом ящике — координаты и корявая надпись: *«Нашли меня. Если что, спроси у Славы „Утёса“»*. Артём не выходил на связь три недели. Она тащит Глеба, своего напарника с тату дракона на шее, в приморский городишко, где пахнет рыбой и мазутом. Его квартира — дверь сорвана, внутри разбитая гитара и пустые бутылки «Жигулёвского». В баре
Энни Мэтлок, 27-летняя адвокат из Чикаго, каждое утро заезжает в *Java Junction* на углу 5-й авеню, чтобы взять двойной эспрессо с корицей. Её клиентка, Лиза Вонг — инженер стартапа *NeuroLink* — прячет лицо под капюшоном в углу кафе: «Они следят через камеры в фитнес-браслетах. Доказательства — в облаке, но пароль спрятан в нашем старом офисе на Уэбстер-стрит». Энни перебирает папки в съёмной
Игорь Семёнов, в прошлом связист из-под Челябинска, копался в радиоприёмнике «Селга», когда поймал обрывки шифровки: «…груз до восьмисот не прошёл контроль…». Рядом валялась кружка с засохшим чайным налётом, а за окном мартовский снег смешивался с грязью. «Вить, глянь — частоты как на полигоне под Шиханом», — бросил он соседу, который чинил УАЗик в гараже. Ночью они съездили к заброшенному
Иван, сын пропавшего лесника Сергея, подрабатывает курьером в спальном районе Москвы. После доставки посылки с резным деревянным медведем в хрущёвку на окраине Чертаново, он обнаруживает в квартире следы борьбы: перевёрнутый комод, обои с царапинами когтей и записку от отца: *«Ищи у колодца, где грифоны спят»*. В метро по пути домой парень замечает, что статуи на станции «Площадь Революции»
В старом районе Киото, заросшем глициниями, 72-летний призрак Харуо сидит на крыше заброшенного чайного домика, грызя рисовый крекер. Его полупрозрачные руки дрожат — после столетий службы в гильдии духов его «уволили» за то, что плач стал тише из-за возрастного износа голосовых связок. Соседка-студентка Аяно, замечая его в окно, кричит: «Опять варите рамен из пакетиков? Берите мисо — бабушка
Кирилл, слесарь с завода «Уралмаш-24», нашел в карьере за городом странные кости, пока копался в грязи после смены. Соседка Маргарита, палеонтолог из местного музея, разглядывала находку через очки в роговой оправе: «Это не коровьи, Дино. Смотри, шов между позвонками — только у мезозойских». За окном её квартиры на Ленина, 15 трещал старый тополь, а в микроволновке гудел размороженный борщ.
Хирото Кадзуки, ведущий 9-часовых новостей на канале TV-8, каждую ночь задерживался в студии после эфира. На мониторах мелькали повторы: цунами в Осака, скандал с министром, реклама энергетиков с лимонным вкусом. "Еще кофе, Кадзуки-сан?" — сторож Танака протягивал термос, пахнущий дешевой ячменной смесью. В гардеробе Хирото находил записки от фанаток — "Ваш голос как шелк для