Макс — обычный мальчик с необычайной мечтой о супергерое. Однажды, его жизнь круто меняется, когда он находит банку загадочных нано-красок. Решив воплотить свои фантазии в жизнь, Макс создает граффити, которое неожиданно оживает. Так появляется Фокстер — удивительная собака-супергерой с уникальными способностями. Вместе с новым другом Макс отправляется в захватывающее приключение, полное
Олег чинил треснувшее окно в сенях, пока Марина разбирала коробки с зимней одеждой. В углу кухни подтекала кастрюля — талый снег пробился через прогнившую крышу. «Денег на жесть хватит, если не чинить трактор», — бросил он, вытирая руки об засаленную куртку. Сын Тарас, пятнадцать лет, щелкал на телефоне возле печки: «Па, у Вовка в городе отец на стройке берет разнорабочих. Ты ж умеешь...» Олег
Оксана в форменной синей куртці з відломиною пуговицей на рукаві проштовхується крізь вагон. Вона має перевірити квитки до Львова, але старий Василь у четвертому купе знову розказав про свою доньку-економістку: «Вона в Польщі, на фабриці шиють. Ти не бачила її тут?» В проході солдат Андрій, що пахне перекислим самогоном, просить дозволу прикуріти біля тамбура: «Можна тут? А то конвой чекатиме на
Андрей, бывший менеджер автосалона, копошился в кладовке своей киевской двушки на Оболони, разгребая коробки с Ольгиными вещами. Нашёл старую швабру с облезлой красной ручкой — подарок тёщи на новоселье. "Хрень какая-то", — пробормотал он, вытирая пыль с фотографии, где они с женой ещё смеялись на Карпатском перевале. Соседка Марьяна, в бигудях и растянутом халате, вломилась без стука:
В селе Подлипцы дядя Иван, столяр с обожжёнными смолой пальцами, ковырялся в старой мастерской. Его племянница Оля, 14 лет, принесла ему чугунок с борщом, на дне которого плавало яйцо. «Слышь, дядько, мать сказала — к осени крышу перекроить», — бросила она, разглядывая незаконченный гребень с выжженным узором. Иван кряхтел, доставая из сундука фронтовые письма отца: «Его же немцы в сорок третьем…
Елена, 34 года, торгует вязаными свитерами на Привозе. Капитан Игорь, 45 лет, в потёртой кожанке, покупает пачку *Мальборо* у соседнего лотка. «Опять штормовать будут», — бросает он, глядя на серое небо. Девушка поправляет синий платок на витрине: «У вас судно в эллинге стоит?» Он замечает шрам на её запястье — след от ожога кипятком. Через три дня они пьют кофе в «Компасе», кафе у маяка. Игорь
Игорь, 19 лет, в рваной куртке топчет грязь возле коровника в селе под Черниговом. Мать кричит из дома: *"Сантехник опять звонил – за трубы надо платить, а ты где?"* Он молчит, разминает онемевшие от доильных щипцов пальцы. Вечером у ларька с теплым пивом Славко, бывший одноклассник в поддельных Nike, тычет ему сигаретой в грудь: *"В Киеве за день столько срубишь, сколько твоя
Олег копался в старом сарае за домом в Коростене, вытаскивая ржавые гвозди из досок. Ирина стояла на кухне, разглядывая трещину на чашке с надписью «Совет профсоюза—1987» — подарок покойной свекрови. «Опять в хлам?» — спросила она, когда он зашел вытереть руки об засаленную штору. Он молча кивнул на мешок с инструментами: «Завтра в Чернигов, договорился насчет бетона». Она знала — денег хватит
Максим и Ира, студенты из Киева, нашли коробку с царскими монетами в гараже деда на Оболони. В комнате пахло ржавой трубой и жареным луком, а за окном гудел трамвай №18. «Тут полторы тысячи баксов минимум, — Максим стряхнул паутину с червонца 1909 года, — давай через OLX сольём». Ира щелкнула зажигалкой: «А если это ворованное?». Через три дня они тряслись в маршрутке до Троещины, где покупатель
Оксана чинит протекающий кран в коммуналке на Оболони, когда звонит сестра из Чернигова: *«Снова одна? Уже двадцать семь, а ты в этом бараке с тараканами»*. В кафе «Верба», где она моет полы с 7 утра, появляется Андрей — водитель грузовика с запахом бензина на рубашке. Он заказывает кофе трижды за день, оставляет чаевые монетами. *«Тебе идёт зеленый фартук»,* — бормочет он, разглядывая трещину на
Олег прятал пачку «Примы» под рваным сиденьем школьного автобуса, пока водитель матерился на пробку возле заброшенного химзавода. Через три остановки он выскочил у полуразрушенной пятиэтажки, где Марина рисовала маркером дракона на ржавой трансформаторной будке. «Опять прогулял географию?» — спросила она, сдирая лезвием краску с ногтя. Вместо ответа он протянул ей смятый конверт — квитанции за
Марія, доярка з села під Житомиром, щодня після зміни на фермі поливає помідори у теплиці, яку змайструвала з старих віконних рам. Її сусід Олег, механік із засмагою від зварювальника, частує її самогоном з чорносливом: «Тобі треба м’ятись менше, дівко. Чоловік у полі, а ти в теплиці — не пара». Вона відштовхує пляшку, розбиваючи глечик з базиліком — зелений слід на бетонній стіні хати.
Марьяна, в потертой кофте с капюшоном, каждое утро толкала Олега в бок, пока он спал на раскладном диване. «Ты опять будешь обещать, что вернешь? У меня уже полкошелька квитанций на твою долю», — шипела она, пока варила растворимый кофе в хрущевке на Оболони. Олег, не открывая глаз, бурчал: «Послезавтра точно, контракт подписываю», — и натягивал куртку с дыркой на локте. Его «фриланс» сводился к
Андрей, бывший докер из Одессы, приезжает в родной поселок возле Хаджибея после смерти отца. В старом доме с облупленными ставнями он находит сестру Оксану, которая перебирает потрескавшиеся фотоальбомы. «Ты опять у Семеныча в долгах?» — бросает она, замечая царапины на его костяшках. Вместе они обнаруживают завещание: отец оставил участок с полуразрушенной дачей Марьяне, соседке, которая два
Игорь Марченко, следователь из киевского ГУ МВД, каждое утро начинал с таблеток от давления — глотали их с крепким кофе из потрескавшейся кружки с надписью *«Лучшему папе»*. В старом доме на Оболони, где обои в гостиной давно отклеились у окна, он пересматривал записи по делу о пожаре в Харькове: там погибла его жена, Анна. Начальник Петренко, пахнущий дешевым одеколоном, бросал через стол папку:
В Киеве, на улице с облупленными хрущевками, Дмитрий Волков, россиянин с поддельным паспортом на имя «Андрей Семенчук», торгует запчастями на рынке «Левобережный». Каждое утро он пьет чай с шиповником из жестяного термоса, слушая пересмешки продавцов о «москалях». Его соседка по ларьку, Оксана Марченко, в вязаной кофте с капюшоном, постоянно спрашивает: «Ты точно из Житомира? У отца моего там дом
Андрей, 14 лет, и его сестра Оля, 12, топчутся возле полуразрушенного дома в селе под Житомиром. Каждое утро начинается с керосинки: кипятят воду для чая, крошат в миску сухари. Андрей таскает из реки плотву — жарит на ржавой сковороде, ворча, что Оля опять забыла соль. Она собирает в мешок зверобой и ромашку, тайком нюхает душистые пучки. *«В аптеке дадут хоть сто тысяч купонов, если не
Макс, в засаленном комбинезоне с автосервиса «Восток», прячет конверт с деньгами под сиденьем своей разбитой «Таврии». Накануне Гроза, местный «решала» с золотым зубом, бросил ему в лицо: *«Или ребёнка заберешь из роддома к утру, или твою Лизу найдут в речке»*. Лиза, с облупившимся лаком на ногтях, ждала его у подъезда хрущёвки, курила «Приму» и не смотрела в глаза: *«Ты же не тупой, Макс. Они
Олег, краевед из приграничного села под Харьковом, наткнулся на пачку писем 1943 года, засунутых в треснувшую чернильницу в заброшенной хате. В соседнем доме, где пол провалился от сырости, он нашел фотографию немецкого солдата с надписью *"Лене от Эриха"*. Марина, учительница истории из российской деревни за рекой, принесла ему в банке варенья — "чтобы мозги не закипели" — и
Вот как можно переписать историю, добавив живости и эмоций: Знакомьтесь, Наташа — медсестра из местной больницы. Живет с мамой в хрущевке, где обои давно просят ремонта, а на окнах — вязаные занавески «а-ля ретро». Денег вечно не хватает, но мама твердит: «Мы не нищие, мы скромные!» Ей-богу, эта женщина — образец силы. Всю жизнь тащила дочь одна, отбиваясь от воспоминаний об отце-алкоголике. Том
Знаешь, иногда кажется, что зло может годами прятаться за ширмой благополучия — пока не придет расплата. Вот сюжет, от которого мурашки: сына бизнесмена Викентия и его охранника Белова в чемодане кидают за убийство отца. А суд? Да просто штампует приговор, будто конвейер. И ведь прокурор Гербер — тот самый, с ледяными глазами и дорогим костюмом — прекрасно знает, кто настоящий заказчик! Но вместо
Представьте, в одном городе живут две закадычные подружки — Варя и Вика. Дружат еще с тех времен, когда на уроках вместо смсок писали бумажные записки. Их папы, кстати, те самые учителя-легенды: один формулы вдалбливал, другой заставлял Пушкина учить наизусть. Ну вы поняли, математика и литература — классический микс для семейных ужинов с спорами про интегралы и метафоры. А теперь про самих
Вот тебе история, от которой веет парижским ветерком и легким запахом театральной грима! 1920-е, кажется, 22-й год. Два приятеля — Дмитрий да Андрей — махнули из России во Францию, как будто война и революция их по пятам гнали. Андрей, с его дипломом врача, сразу в Париж рванул — «Там, брат, клиники, карьера, свет софитов!» Ну а Митя… Оседлал тихий Орли, этот сонный пригород, где даже дождь