Восемь самураев (2024)

В деревне Уэно зимой пропала девочка Миюки, а староста Киримото нашел в лесу поломанный детский заяц из глины. Он пошел в уездный город, где в трактире «Сосна» сидел за чашкой дешевого сакэ Рёта — когда-то знаменитый ронин, а теперь подрабатывавший переписчиком писем. «Три мешка проса в год, кров и еду. Больше у нас нет, — сказал Киримоти, кладя на стол глиняный осколок. — И они забирают детей». Рёта долго молча вертел в пальцах черепок, а потом вдруг спросил: «Сколько у тебя домов?» Он набрал семерых таких же, как сам: бывшего лучника Дзюро, который теперь ловил воробьев на продажу; вечно пьяного плотника Гэнсая; молчаливого брадобрея Иссэя, мастера по болезненным точкам. Собрал даже странную пару: монаха-расстригу Мугэна и юную беглянку О-Цуну, выдававшую себя за мальчика-слугу.

Они прибыли в деревню под осенним дождем. Не как герои, а как мокрая, уставшая группа. Не строили укреплений, а просто заставили крестьян копать ров на въезде и ставить заостренные колья из бамбука, который рубил Гэнсай. Рёта раздавал задания скучно, будто распределял работу в канцелярии: «Ты, Иссэй, научишь этих трусов бить серпами по ногам лошадей. Дзюро, твоя позиция — крыша старого амбара». Быт был грязным: они спали вповалку в одном сарае, ели жидкую кашу с редькой. О-Цуну постоянно спорила с Мугэном, который твердил, цитируя сутры: «В этой долине уже давно ничего не растет, кроме страха». Атака бандитов началась на рассвете, когда туман еще стелился по полям. Все пошло не по плану: крестьяне смешались, огонь перекинулся на крыши. В гуще рубки Рёта, прижимая окровавленную руку к боку, крикнул О-Цуну, тушившей пожар: «Меч! Не тем местом держишь!»