Я бы тебя пнула, если бы могла (2025)

Крыши обычно текут в старых развалинах где-нибудь в проклятых деревнях, а не в уютных квартирах семей среднего класса. Но вот Линда стоит в своей гостиной, уставившись на мерцающую дыру в потолке, и чувствует, как сердце подскакивает — и не от радости. Она хватает дочку на руки, почти инстинктивно, и идёт в мотель, швыряя по дороге кляузы и проклятия в адрес ремонтной службы, ЖКХ и вообще всего мира, который почему-то считает, что её беды не его забота.

Переждать пару дней в мотельном номере с ребёнком кажется простой задачей — ну да, всего лишь одна комната, кровать, душ и ванная, немного дискомфорта. Но есть одно большое «но». Дочка Линды тяжело больна, и это не что-то, что можно игнорировать или переждать. Всё время нужно следить за жизненными показателями, особенно во сне, когда маленькое тело вдруг может начать подавать тревожные сигналы. Каждый звук, каждый вздох заставляет Линду подпрыгивать от напряжения, сердце бьётся в два раза быстрее, и мысль «что если что-то пойдёт не так?» не отпускает ни на минуту.

Линда идёт по коридору мотеля, пытаясь держать себя в руках, но её мысли скачут в разные стороны: ремонт, потоп, работа ЖКХ, дочка, лекарства, оборудование, сна нет ни у кого. Маленькая девочка засыпает у неё на руках, тихо дыша, а Линда чувствует смесь тревоги, усталости и огромной любви. Это почти как стоять на краю обрыва и понимать, что падение может быть мгновенным, но держаться надо ради того, кто маленький и беззащитный рядом.

В этом мотеле нет привычного уюта, нет привычного порядка, но есть необходимость держаться. Каждый час, каждый вдох, каждое нажатие кнопки оборудования — это борьба, которая кажется бесконечной. Линда шепчет дочке что-то невнятное, и в этих шёпотах скрывается всё: страх, любовь, усталость и надежда. А когда дочка наконец засыпает, Линда садится на краешек кровати, закрывает глаза и на мгновение позволяет себе просто быть человеком, который борется и не сдаётся, даже когда мир вокруг рушится.