Юность наших отцов (1958)

Петя, в потёртой рубахе с закатанными рукавами, прячет ящик с патронами под половицами бани за огородами Светлогорки. Его сестра Катя, обвязав платок узлом под подбородком, тайком относит партизанам свёрток с медикаментами — завернула меж лепёшек и квашеной капусты. "Скажи, что на станции японцы два пулемёта поставили", — шепчет связной в кустах у реки, пахнет сырым ивняком и глиной. По вечерам, когда мать штопает валенки у печи, Петина младшая сестрёнка Лида рисует углём на бересте карту окрестностей: крестиком отметила казарму у моста, где днём белые офицеры пьют чай из самовара.

После облавы, когда в избе Кати вывернули сундуки и забрали дядьку-железнодорожника, ребята уводят семьи в тайгу. Витёк, сын мельника, собирает самодельные гранаты — набивает консервные банки гвоздями и порохом из охотничьих патронов. "Этих хватит только на шум", — хрипит раненый партизан у костра, заворачивая окровавленную рубаху в мох. Ночью, переправляясь через Амур на плоскодонке, Петя роняет весло — звонкий всплеск заставляет часового на берегу крикнуть: "Стой! Стрелять буду!". Утром, когда каратели уходят подожжённую деревню, Катя находит в пепелище половинку гребня — черепаховую, с обломанным зубцом, как у матери.