Поезд жизни (1998)

Знаешь, иногда истории выворачивают душу наизнанку — вот как эта. Представь: 1941-й, где-то в глухой румынской деревушке. Лето, а от слова «лето» веет не теплом, а запахом пороха и страха. Местные евреи, словно сговорившись с самой судьбой, затевают авантюру, от которой волосы встают дыбом: строят поезд. Да-да, самый настоящий, с вагонами и паровозом, чтобы рвануть прямиком в Палестину, пока нацисты не накрыли их сетью.

Смешно и жутко одновременно: бородатые мужики бреют бороды — кто бы мог подумать, что символ веры станет смертным приговором? Учат немецкий с деревенским акцентом, репетируют роли эсэсовцев, а дети тайком красят углём усы на худеньких физиономиях. Всё это похоже на карнавал, если бы не слезы, которые никто не показывает. Деньги собирают всем миром — кто монетой, кто фамильным серебром, бабка Аня и вовсе принесла обручальное кольцо. «Не пригодится там, где нас не будет», — буркнула, отвернулась.

А потом... Потом этот жутковатый поезд-призрак начинает двигаться. Не знаю, вера ли их толкает, отчаяние или упрямство, но колеса стучат: *жить-жить-жить*. И вот они уже мчатся через леса и поля, через абсурд — то лирический, то кровавый. То натыкаются на патруль, и приходится разыгрывать фарс с «доблестными оккупантами» (сердце замирает — вдруг фальшивый акцент выдаст?), то теряют вагоны, то смеются до колик над собственной наглостью.

Иногда кажется, что они давно сошли с рельсов — в прямом и переносном смысле. Но как же эта кутерьма цепляет! Не героизмом, нет — обычным, дрожащим, человечьим «ну пожалуйста, пусть получится». Когда смотришь, ловишь себя на мысли: а хватило бы у тебя наглости перехитрить смерть, притворившись своим же палачом? Или сломался бы на втором километре, когда реальность начинает напоминать бредовый сон?

Финал... Нет, не скажу. Но эта дорога — она ведь не про побег. Она про то, как люди, даже теряя всё, умудряются не потерять себя. Хотя бы до следующей станции.