Дэвид Боуи: Moonage Daydream (2022)

В Берлине, 1976. Дэвид в джинсах с выцветшими коленями сидит за синтезатором в студии Hansa, рядом — гитарист Карлос Аломар, перематывающий плёнку на катушечном магнитофоне. "Вырежь этот дубль, звучит как мёртвый попугай", — бормочет Боуи, затягиваясь сигаретой без фильтра. За окном — облупленная краска на стенах разрушенного бункера. Ночью они с Игги Попом бродят по Кройцбергу, заходят в бар Zum schmutzigen Hering; Игги тычет пальцем в потёртую виниловую скатерть: "Вот тут Роза Люксембург пила шнапс, я чувствую". Дэвид смеётся, заказывает два шнапса и тушёнку из жестяной банки. Утром Тони Висконти находит их спящими на полу студии среди разбросанных нотных листов с пометкой "Heroes — переписать бас".

1979, Лос-Анджелес. В съёмной квартире на Саут-Оливер-стрит пахнет ладаном и жареным беконом. Синди, в розовом халате с кофейными пятнами, ставит тарелку на синтезатор Yamaha: "Если ещё раз найдую крошки в oscillatoре, продам эту штуку за долги". Дэвид, не отрываясь от карандашного наброска костюма Пьеро, бормочет: "Договорились — буду есть в ванной". Через неделю он уезжает в Швейцарию, оставив на холодильнике записку: "Вернусь, когда научитесь произносить 'Lodger' правильно". В Женеве, закутанный в пальто с меховым воротником, спорит с продюсером о саксофонном соло: "Сделай громче, я хочу, чтобы зубы выпадали у первых трёх рядов".