Миа, 23 года, каждое утро протирает стойку в кафе «Зеро-Сансет» на Мелроуз, поправляя синюю повязку в волосах. Ее сосед по квартире в Ист-Ла, Джейк, в это время развозит заказчиков через приложение, повторяя монологи из старых пьес. Однажды в кафе заходит Лейла, дочь продюсера Стоуна Гриффита, в потрепанных кедах и с папкой под мышкой: «Твой латте — дерьмо, но я видела, как ты пишешь в блокнот.
Шэнь Ли, богиня войны с потрёпанным плащом из облачной парчи, свалилась в грязную лужу возле деревни Циньшуй. Вместо небесного дворца — покосившаяся хижина, где местный травник Сюй Минъян растирал коренья. «Ты треснула ступеньки у алтаря, когда падала, — бросил он, не отрываясь от ступки. — Ремонтировать будешь сама». Она пыталась призвать молнию, но из ладони выскочила лишь искра, подпалившая
В Насике, 1905 год. Вир, 22 года, тайно перевозит брошюры с текстом «1857 — Первая война за независимость» в корзине с бананами, спрятанной под ситцевым пологом повозки. Его сестра, Майя, шифрует письма для лондонской ячейки, используя маргиналии в сборнике Тагора. «Если найдут хоть одну страницу — нас повесят как бунтовщиков», — бормочет она, стирая чернильные пятна с фаланги пальца. В порту
Франц замечает, что в его берлинской квартире на Шёнхаузер-аллее пропала соседка — старуха с попугаем, который каждый вечер кричал «*Спокойной ночи, спокойной!*». В углу кухни валяется её шарф в сиреневых цветах. Он звонит Милене, своей сестре-близняшке, работающей корректором в газете на Александерплац: «*Ты видела объявления о пропаже? Вчера на лифте пахло лекарствами, как в детстве у
Крафт Лоуренс, торговец шерстью с обветренным лицом, натыкается на спящую Холо в амбаре деревни Паслоэ. Вместо страха — торг: «Две серебряные монеты за провоз до Сесоны? Слишком дёшево для богини урожая», — усмехается он, поправляя потёртый ремень на тюке с пряностями. Волчица с рыжими прядями и клыками, торчащими сквозь яблоко, парирует: «Твоя телега воняет дешёвым воском. Северные дороги без
В крошечном кафе на окраине Бристоля Лора, 27 лет, в пятничной суматохе случайно проливает латте на блокнот рыжебородого клиента. Он представляется Джонасом, говорит с легким норвежским акцентом, шутит: «Теперь мои чертежи пахнут корицей». На следующий день она находит в кармане фартука ключ-карту от заброшенного склада в районе доков. Там — стопки папок с метками «Проект "Рассвет"»,
Антон, электрик из Твери, приезжает в Москву по контракту — менять проводку в старом доме на Арбате. В лифте сталкивается с Катей, которая спешит на презентацию своего проекта реконструкции хрущёвки. Он в замасленной куртке, держит в руках инструменты; она поправляет шарф поверх чёрного пальто, роняет папку с чертежами. «Ты вечно в облаках», — бросает Антон, помогая собрать бумаги. Замечает на
Гарри Блейк, психотерапевт из Чикаго, каждое утро начинает с кофе навынос из забегаловки на углу Мэдисон-стрит. Его клиентка Эмили, официантка с татуировкой совы на запястье, жалуется на повторяющийся кошмар: «Там красные двери, а за ними кто-то дышит». Пока она говорит, Гарри невольно «видит» её сон — расплывчатые силуэты, запах плесени. Позже, в баре «Лабиринт», он рассказывает бармену Лу:
В Ченнаи, 19-летняя Араджа моет потрескавшиеся глиняные чашки в семейной чайной лавке. Её дядя Манодж постоянно ворчит: «Сколько сахара сыплешь? Клиенты не миллионеры!» По вечерам она тайком рисует граффити на стенах заброшенного кинотеатра «Радж» — слоников и богинь в кроссовках. Её друг Викрам, парень с шрамом на щеке от драки в трущобах Дхарави, чинит мотоциклы в гараже за автовокзалом. В
Марина, бухгалтер из Екатеринбурга, в пятницу получила смс от классной руководителя сына: «Артём не сдал три контрольные по математике. Школа №64, каб. 203, завтра в 8:30». Утром, протирая тёмные круги под глазами салфеткой из сумки «Пятерочки», она стояла перед директором Ольгой Сергеевной, которая тыкала пальцем в электронный журнал: «Решайте — или он останется на второй год». Артём, в рваных
Миа, управляющая отелем в приморском городке Стоунхейвен, заметила трещину в стене подвала после шторма. Вместо кирпичей за ней оказался заваленный щебнем тоннель. Её брат Томми, расчищая проход, наткнулся на кость с неестественно изогнутым суставом. «Это не компсогнат», — пробормотал он, смахнув пыль с учебника по меловому периоду. Миа, листая архив отеля, обнаружила фотографию 1923 года:
Такуми Хироши, бывший токийский аналитик, просыпается в трёхлетнем теле в усадьбе клана Курода под Киото. Пол в комнате скрипит под сандалиями служанки, а запах ладана смешивается с ароматом свежего риса. «Ты слишком много думаешь для ребёнка», — говорит мать, Юмико, поправляя его кимоно с вышитыми журавлями. Такуми замечает, как дрожит её рука — позже он сопоставляет это с обрывком разговора о