Киран, в засаленной куртке с карманами, полными микросхем, ковыряется в разобранном дроне на столе из поддонов. Эмили, в очках с фиолетовыми линзами, тыкает в пробирку с мутным гелем: "Слушай, если я воткну этот чип крысе в мозжечок, она начнёт решать интегралы или сдохнет?". За окном их лофта в районе Чикагских доков гудит ветер, срывая ржавые таблички с соседнего склада. По вечерам
**Абзац 1:** Лиза, 34 года, каждое утро варит овсянку на кухне с облупившимися обоями в Брайтоне, пока Том, ее муж, листает газету с объявлениями о работе. Их дочь Эмили, 5 лет, раскладывает на полу ракушки, собранные у пирса. «Пап, смотри — эта похожа на твою шляпу!» — тычет пальцем в завиток. Том хмурится: «Лиз, в порту опять сокращения. Моррис сказал, грузовики теперь из Польши возят». Эмили
В райцентре под Казанью, где автобус ходит три раза в день, братья Ринат и Артур нашли в контейнере у пятиэтажки коробку с тряпичными куклами. У одной вместо глаза — пуговица от старой гимнастерки, у другой на животе пятно, похожее на ржавчину. «Опять с помойки тащите? Вырастете — своё натаскаете», — бросила мать, разогревая на плите вчерашнюю картошку. Кукол запихнули под диван, но ночью Ринат
Ли Чэн, затянутый в потрёпанную футболку с пятнами акрила, каждое утро протирал мольберт тряпкой, пока Сяо Мэй в углу аудитории настраивала гитарные струны. «Опять твои синие тени на портретах? — бросала она, закусывая палочкой с жареным бао. — Выглядит, будто они плачут нефтью». Он хмыкал, поправляя очки: «Лучше, чем твои розовые аккорды — как будто кота по клавишам гоняют». В мастерской на
Хирото, 68-летний бывший бухгалтер, просыпается в деревне Рэнгоку, где вместо электричества — магические кристаллы. Он арендует крохотную комнату над кузнецей, пахнущую гарью и старыми книгами. Каждое утро меняет медные монеты у разносчика Такуми на золотые по курсу «три за пять, старина, больше не выгорит». В углу сундука, под стопкой выцветших кимоно, копятся мешочки с надписями «Рис», «Соль» —
Лукас, 19 лет, втирал тряпкой потёки на стойке бара, пока Мариана, её рыжие кудри слиплись от лака для волос, спорила с диджеем: «Ты что, не слышал, как я просила убрать басы в третьем куплете?» На улице Сан-Паулу липкая жара спадала, но внутри «Кисс» кондиционер хрипел, выплёвывая тёплый воздух. Рафаэл, парень с татуировкой пираньи на шее, разгружал ящики пива у чёрного входа, крича Карол,
Лейла Морган, 27 лет, моет чашки в кафе «Белый Кролик» на окраине Сан-Франциско. Ее смены заканчиваются в 11 вечера, она едет домой на метро, слушая подкасты о древних артефактах. В пятницу, разгружая коробки со старым фарфором для владельца кафе, мистера Чена, она натыкается на деревянную маску с трещиной на левой щеке. «Выбрось в мусорку, если мешает», — говорит Чен, не отрываясь от
Лина, сингапурская грузчица в порту Танджонг-Пагар, нашла в ящике с вьетнамским кофе потрёпанный дневник 1940-х. На странице с водяными пятнами — схема тоннеля под мечетью Кампунг-Лама в Куала-Лумпуре. «Кто оставил это между мешками?» — спросила она пожилого кладовщика, тыча пальцем в подпись «Хашим». Тот отвернулся, закурив: «Спроси у французской девчонки, что вчера снимала доки». Тем временем
Томас Бойд, сенатор от Нью-Йорка, в пятницу в 8 утра застрял в лифте отеля *Marriott* с конвертом, набитым сотнями. Рядом — Эдди Моралес, его зам, нервно щелкающий зажигалкой. "Ты обещал бросить эти дела после истории с мостом", — Эдди тычет пальцем в пятно виски на рукаве Томаса. Тот молча поправляет галстук, подарок дочери с вышитыми единорогами. Через час он уже в суде Бруклина,
Хирото Камия, студент-архитектор из Осаки, каждую ночь просыпается в 3:15 с фрагментами чужих воспоминаний: запах жасмина, треск радиоприёмника 70-х, шрам на левой ладони незнакомки. Его соседка Мидзуки, работающая официанткой в кафе «Silver Lining», замечает, что Хирото два дня подряд заказывает только чёрный кофе и рисует на салфетках одни и те же перевёрнутые пагоды. «Ты выглядишь, как призрак
Джейк, рыжий механик из гаража на углу Пайн-стрит, каждую субботу чинит велосипед Майлза — тот вечно врезается в забор возле школы из-за того, что крутит плеер с панк-альбомами 90-х. «Опять спицы гнуты? — бросает Джейк, вытирая руки промасленной тряпкой. — Купи нормальные наушники». Майлз, в рваной куртке с нашивкой «The Clash», пожимает плечами: «Без музыки тут с ума сойдешь». По вечерам они с
Ли Сяо каждое утро заваривает жасминовый чай в крошечной квартире над пекарней на улице Цинхай. Его соседка, Мэйлин, стучит в дверь в 7:15 — приносит свежие булочки с красной фасолью. «Опять не спал?» — бросает она, замечая мятую рубашку и стопки эскизов на столе. Он ворчит, что дедлайн в архитектурной фирме на Цзинъань-роуд не оставляет выбора, но прячет улыбку, когда она ставит на подоконник