В захолустном городке Милл-Вэлли, 1968 год. Подростки Стелла, рыжая с астмой, вечно теребящая ингалятор, ее брат Огги в потертой ковбойской рубашке, Чак с кривой ухмылкой и мексиканец Рамон, прячущий повестку в армейский рюкзак, пробираются в особняк Беллоузов — кирпичный дом с облупленными ставнями. В подвале, между ржавых консервных банок, Стелла находит кожаную тетрадь с детскими стишками,
В токийском районе Синдзюку детектив Такума Судо, 42 года, в помятой рубашке, разглядывает фото жертвы — девушки с татуировкой карпа на запястье. Ее нашли в переулке за закусочной «Ямато», рядом валялся сломанный зонт с логотипом хостела «Сакура». Его напарница, Аяно Мидори, 29 лет, в очках с синими линзами, взламывает компьютер подозреваемого: *«Здесь папка «Клиенты»… 12 видеофайлов без меток.
В переулках Дхарави, среди мастерских по ремонту часов и лотков с облезлой краской, 19-летний Рави копил рупии в жестяной банке из-под печенья. Его соседка Мира, торгующая чаем с кардамоном у рынка, спросила: *«Опять на лекарства матери копишь?»* Он промолчал, вытирая пот с виска, — на самом деле деньги предназначались для подпольного микрокредита рыбаку Санджею, чью лодку конфисковали за долги.
Озге выходит из автобуса в районе Эминёню, держа в руках потрёпанный чемодан с наклейкой «Istanbul 2020». Мать, Фатма, звонит ей каждое утро ровно в семь: «Опять сосиски на ужин? Ты же знаешь, я их ненавижу», — бросает Озге в трубку, протирая стойку в кафе «Назлы», где пахнет жжёным кофе и мокрыми куртками. Брат Мурат тем временем прячет под кроватью пачку счетов за электричество, которые отец,
Пакка, 27-летний копирайтер из агентства «Старлайт» в Мумбаи, втирает потные ладони в джинсы, пока клиент из Дели кричит в Zoom: «Мне нужен *вайб*, а не ваши умные слова!». На столе — три пустых стаканчика от масала-чая, в углу экрана мелькает Мира, арт-директор, рисующая каракули в блокноте. «Вы же продаете чай, а не сандалии с гвоздями, — Пакка перебивает тишину, — Давайте снимим старика,
В старом пятиэтажном доме на окраине Москвы пенсионерка Мария Семёновна Королёва каждое утро стучала соседям ключом по батарее, если те включали стиралку после 22:00. Её сосед снизу, Антон Гуров, 32-летний менеджер из рекламного агентства, неделями не мог договориться с женой Лизой о ремонте ванной — у них треснула плитка, и вода капала к Марии Семёновне на кухонный стол. "Опять ваша
Марк Скаут каждое утро надевает синий костюм, застегивает часы-браслет с логотипом компании и едет в офис на окраине Брекенриджа. Здание без окон, коридоры выкрашены в бежевый, пахнет антисептиком. В лифте он встречает Хелли Реймер — она трет виски, жалуется: «Опять голова, будто кто-то вынул батарейки». На четвертом этаже их «внутренние» версии включаются автоматически: не помнят дом, семьи,
Клэр, 34 года, работает в похоронном бюро "Тихый приют" в провинциальном городке Блэкстоун. Каждый день начинается с запаха формалина, треска старого холодильника для тел и проверки записей в потрепанной тетради: *"Миссис Грэйсон — кремация в 14:00, цветы от племянника. Джейкоб Рид — доставка гроба из соседнего штата, предоплата не внесена"*. За завтраком в закусочной
Лина, 27 лет, работает в крошечной антикварной лавке на окраине Нью-Йорка. Каждую субботу она сортирует старые фотоаппараты, пока клиенты ворчат на цены. «Это не 1940-й, леди, — бросил мужчина в кепке, разглядывая потёртый чемодан. — Дайте за полсотни, или я ухожу». В четверг к ней зашёл Джейкоб, 29, в рубашке с пятном от кофе: принёс продавать камеру Pentax, найденную на блошином рынке в
Люк Моро, журналист из Лиона, перебирается в панельный дом на окраине Парижа, чтобы расследовать гибель Эмиля Рено — сталелитейщика, выпавшего из окна мэрии. В комоде покойного он находит потёртый блокнот с адресами в Марселе и цифрами, похожими на даты поставок. «Они перепродавали контейнеры через Алжир, даже санкции не остановили», — говорит Люку Софи, племянница Эмиля, сортируя в муниципальном
Мари Леблан, учительница младших классов с пятном от кофе на блузке, обнаружила в учительской письмо от мэрии: школу в Сент-Илере закроют через три месяца. Она разворачивает лист перед Антуаном Дювалем, который режет хлеб для бутербродов. «Люк Моро хочет построить тут парковку, — тычет пальцем в строку о «реорганизации муниципального пространства». — Нам нужны минимум пятьсот подписей до конца
Анна, 28 лет, разгружает коробки с мукой в подсобке пекарни на Литейном проспекте. Ее фартук в масляных пятнах, под ногтями засохшее тесто. В полдень заходит Дмитрий, 35, архитектор — заказывает эспрессо и круассан, листает чертежи с пометкой «Реновация Гостиного двора». «Тебе с корицей или без?» — она вытирает руки об джинсы. «Без. Сахар тоже не кладите», — бросает он, не отрываясь от планов. На