Амаль, учительница арабского в школе для девочек в Шубре, и Махмуд, прораб на стройке у Нового Каира, уже год как развелись, но всё равно делят квартиру в старом доме с треснувшими балконами. Денег на отдельное жильё нет — кредит за машину Махмуда не выплачен, а Амаль копит на операцию младшему сыну Кариму, у которого искривление позвоночника. Каждое утро начинается с перепалки: "Ты выключал
Стас, в засаленной куртке с оторванной молнией, каждое утро пробирался через дворы между пятиэтажками, чтобы успеть на смену на мясокомбинат. Его соседка Галина Петровна, вынося ведро с помоями, кричала: «Опять сапоги в грязи вывалял? Уборщица не нанималась!» В обеденный перерыв он делил холодные пельмени с напарником Виталиком, обсуждая, как вчера в «Магните» поймали подростка с
Кайто, пятнадцатилетний парень с вечно спутанными волосами, каждый день опаздывает на лекции в аудиторию «Бирюзовый купол» из-за привычки возиться со старыми радиодетальями в общежитии. Его сестра Миюки, отличница с ледяной магией, тайком подкладывает ему конспекты в рюкзак, зная, что он забудет поесть: *«Опять солянка в столовой, возьми хоть омлет»*, — бросает она, пока он натягивает мятую
Лиам, 17 лет, копался в подвале комиссионки отца в Спрингфилде, разбирая коробки с потёртыми вазами и потрескавшимися рамками. За стеллажом с лампами без абажуров нашёл деревянный ящик, перевязанный бечёвкой — на боку жирный штамп *Продано*. Внутри лежали серебряные часы с зелёным циферблатом, чья секундная стрелка дёргалась против часовой стрелки. «Эй, Зои, глянь — они тикают вверх», — позвал он
Хлоя, художница из Эвергрина, рисует пейзажи у киоска с горячим шоколадом, когда замечает мужчину в потрёпанной синей куртке, выхватывающего сумку у пожилой женщины. "Эй, остановитесь!" — кричит она, но преступник, повернувшись, замирает — его лицо скрыто шарфом, только шрам над бровью мелькает в свете гирлянд. Позже, в участке, детектив Марк Харпер, в рубашке с помятым воротником,
Анна, тридцатилетняя официантка из кафе на rue de Charonne, каждое утро перед сменой заворачивает в бумагу круассаны для постоянного клиента — Марка, глухого архитектора, который рисует в блокноте, пока ждет заказ. Однажды он забывает папку с чертежами, и Анна, обнаружив внутри письмо от его бывшей жены о разделе квартиры в 17-м округе, решает вернуть документы лично. «Ты не должна была это
Лена Моррис, 27 лет, водитель автобуса с синей полосой краски на джинсах, каждое утро объезжает районы Бруклина с табличкой «Маршрут изменён» на лобовом стекле. В гараже на Флэтбуш-авеню, где пахнет смазкой и старыми сиденьями, она подслушивает разговор диспетчера: «Сократим линию 45 — пусть пешком ходят». В обеденный перерыв Лена рисует на салфетке карту альтернативных остановок, подбрасывая
Каори Танака, 17 лет, каждое утро встает в 5:30, чтобы помочь родителям собрать урожай на картофельном поле в крошечном городке Хоккайдо. Её старенький велосипед с корзиной, заляпанной грязью, стоит у сарая, где она прячет потрёпанный журнал *National Geographic* с закладками на страницах про Нью-Йорк. «Ты опять витаешь в облаках?» — бросает отец, чиня трактор. По вечерам Каори подрабатывает
В старом районе Чикаго, в закусочной *Golden Griddle*, Джек, бывший взломщик с татуировкой змеи на предплечье, переворачивает котлеты на задымившейся плите. Рядом Эмили, официантка в потерлом фартуке, протирает стойку тряпкой с запахом подгоревшего кофе. «Опять эта железка дымит, как вчерашний пожар на свалке», — бормочет Джек, вытирая лоб тыльной стороной ладони. «Может, вызвать механика?» —
Лейла, 32 года, шеф-повар из Монреаля, приезжает в провинциальный Сент-Элен, чтобы спасти заведение отца — закопченный ресторан *La Ruelle* с выцакшей вывеской. В кухонном ящике она находит блокнот с его пометками: «соус для пасты — добавить тимьян из сада Марселя» и чек от 2018 года на 20 кг картофеля. Местный фермер Илай, 35 лет, в засаленном комбинезоне, приносит ящик помидоров, но Лейла тычет
Ларс ван дер Берг, грузчик с татуировкой якоря на запястье, находит в порту Роттердама разбитый контейнер с партией испорченных тюльпанов и потрёпанным блокнотом. Внутри — записи на фламандском с упоминанием кафе *De Zon* в Антверпене и список из десяти псевдонимов. На третьей странице он обнаруживает фото своей младшей сестры, Майке, погибшей год назад. «Что за бред…» — бормочет он, сминая
В Мехико, на рынке Ла-Мерсед, Кармен (32 года) продаёт травы и свечи для ритуалов. Её соседка Росалия (45 лет), владелица закусочной, просит «приворот на бывшего» — хочет вернуть мужа, который ушёл к парикмахерше из салона на проспекте Реформы. Кармен предупреждает: «Это не игрушки, Росалия. Если сделаешь всё не так, он вернётся, но глаза будут как у мёртвой рыбы». Тем временем брат Кармен, Оскар