Лин Ичэнь, генеральный директор инвестиционной компании в Шанхае, в 7 утра уже сидит за столом с папкой контрактов. Его секретарша Су Сяонуань, в мятом голубом жакете, опаздывает на 15 минут из-за сломавшегося велосипеда — на лбу блестит пот, в руках два стакана соевого молока. «Переоденься. Через час встреча с партнёрами из Шэньчжэня», — бросает Лин, не поднимая глаз. В тот же вечер он
Лиза застряла на краю гравийной дороги в Альберте, пока Джейк копался под капотом старого «Форда» с ржавым ключом в зубах. Пенни — рыжая дворняга с облезлым ошейником — тыкалась носом в пустую консервную банку. «Двигатель перегрелся, потому что ты вчера масло не долил», — бросила Лиза, вытирая руки о потертые джинсы. Они ехали из Ванкувера в Монреаль три недели: спали в спальниках на заднем
Харуко, 28 лет, сварщик из токийского дока, каждое утро заворачивает бенто с тунцом в газету 1997 года. В Самарканде Амир, в пятнах машинного масла, ковыряет двигатель старого «УАЗа», ворча: «Опять песок в карбюраторе – как будто пустыню проглотил». Его сестра Нигина, 19, тайком шьет платья из обрезков шелка, пряча ножницы под диван, когда слышит шаги отца. В Дохе Лейла, дочь шейха, сбрасывает
В старом портовом районе Сан-Франциско, Джейкоб «Джейк» Рид, 27 лет, бывший инженер-электрик, чинит сломанные микроволновки в подвале магазина *Blue Tide*. Его соседка, Мира Сонг, студентка-биохимик, втихаря выращивает гибридные грибы в вентиляционной шахте общежития. Они сталкиваются, когда Джейк пытается починить ее ноутбук, залитый чаем с мятой. «Ты снова перепутал провода?» — Мира тычет
Мариа, водитель автобуса с облупленным синим кузовом, замечает, что её дочь Тереза по ночам скрипит зубами и рисует в тетради спирали, светящиеся под лампой. «Это просто узоры», — шепчет Тереза, засовывая листы под матрас. В гараже, пахнущем машинным маслом, Мариа находит в бардачке старую фотографию мужа, исчезнувшего год назад, — на обороте тот же спиральный узор. Детектив Андерс, в помятом
Мария, 17 лет, каждое утро разгружала ящики с акраже на рынке Лапа в Сан-Паулу, пока мать торговала кокосовыми сладостями. Брат Лукас, 15, пропал после ночной смены на мойке грузовиков — мать хрипела, затягиваясь сигаретой: *"Cadê ele, Maria? Ты же старшая, должна следить"*. В школьном коридоре, протирая полы (работа в обмен на учебники), Мария подслушала, как учитель географии Жоаким
Лина застряла в пробке на бульваре Сен-Мишель, нервно постукивая по рулю. В салоне пахло кофе из термокружки, которую она купила в автомате у офиса. Звонок от Мари прервал тишину: «Ты опять забыла про обед с папой?» — выдохнула Лина, глядя на часы. «У меня выставка, ты же знаешь, — буркнула Мари, поправляя кисть за ухом. — Скажи Жан-Клоду, что я куплю ему тот винил с Brassens». Лина сжала зубы —
Минь Лань вернулась в Цзинъань с чемоданом, набитым столичными книгами и чертежами для чайного пресса собственной конструкции. Отец, господин Чэнь, встретил её у ворот семейной усадьбы, раздавив в руке сушёные листья пуэра: «Думаешь, эти бумажки заменят тебе мужа и очаг?» Вместо ответа она достала контракт на аренду ветхого склада у реки, где пахло рыбой и старым деревом. К утру перетаскала туда
Юкио и его младшая сестра Аяко приехали в глухое поселение у подножия горы Сиратори, чтобы разыскать тетку, переставшую выходить на связь. На въезде их остановил старик Тадао с кривым серпом в руках: «Здесь чужим делать нечего. Уезжайте, пока не стемнело». Вместо ответа Юкио показал фотографию родственницы в выцветшем кимоно — мужчина смолк, махнул рукой в сторону полуразрушенных домов с
Марко, 22 года, протирает прилавок в семейной пекарне на узкой улице Неаполя. Отец, Винченцо, ворчит, разбирая коробки с мукой: «Ты опять забыл добавить оливковое масло в тесто? Клиенты будут плеваться, как в прошлый раз». Марко молча поправляет фартук, заляпанный тестом, и выходит во двор, где младшая сестра София чистит персики для джема. «Папа опять про твои «эксперименты»?» — смеётся она,
Ли Сяо возвращается в родной уезд Цзилинь после десяти лет в Шанхае. Ее отец, Ли Вэймин, лежит в больнице с обмороженными ногами — неделю искал в тайге пропавшего соседа. В старом доме пахнет углем из ржавой печи и сушеными яблоками, развешанными под потолком. На кухне Сяо находит коробку с письмами от матери, которая, как она думала, бросила семью. «Почему ты скрывал, что она умерла?» — давит на
Эйя, пятнадцатилетняя школьница, замечает, что её мать Бриет стала возвращаться с рыбного завода позже обычного. Вместо привычных разговоров за ужином из трески с картофелем — молчание, вздрагивание от звонка холодильника. Однажды ночью Эйя видит, как Бриет стоит на кухне в окровавленном фартуке, жуёт сырую рыбу. «Ты что, заболела?» — Эйя тянется к выключателю, но мать резко хватает её за