Лена, полицейская из Копенгагена, приезжает в родной городок Скельбю из-за ухудшившегося здоровья отца, Свена. Его дом, пахнущий камфорной мазью и сыростью, завален пустыми бутылками из-под пива и старыми газетами. В местном баре «Красный якорь» ее брат Мартин, в засаленной футболке, разливает клиентам шнапс. «Ты опять полезешь в чужие дела?» — бросает он, вытирая стойку. Лена замечает на его
Томмазо, худощавый грузчик с татуировкой якоря на запястье, разгружал в неаполитанском порту контейнеры с оливковым маслом, когда заметил треснувший ящик с греческими амфорами. Сосед Лука, курящий «Мальборо» у причала, пробурчал: «Эй, эти штуки пахнут пылью, а не рыбой. Бери, пока Марио не увидел». В кармане Томмазо нашёл ключ-подвеску с выцарапанным «Κόρινθος» — подарок умершего отца. Ночью в
Эмили, 17 лет, подрабатывает в городской библиотеке Риверсвилля, разбирая старые газеты 80-х. В них она находит заметки о пропавших детях и фотографию заброшенной мельницы на окраине, где когда-то жил слесарь-отшельник Григорий. Его имя всплывает в дневнике местной учительницы: «Григорий говорил, что лихо не спит — оно ждет у старого колодца». Джейк, ее сосед, чинит в гараже мопед, заваленный
Каору Камия, худющий парень в мятом школьном пиджаке, таскал барабанные палочки в старом рюкзаке с дыркой. Каждое утро он забегал в магазинчик у станции Санномия — брал дешёвые жареные пончики и глазел на витрину с профессиональными тарелками. "Опять не выспался?" — хрипел Бээ Сэцу, расчехляя бас в подсобке музыкального клуба. Его инструмент, весь в царапинах от падений с велосипеда,
Карел копался в коробках с ржавыми инструментами в подвале отцовского дома, когда наткнулся на свёрток, перевязанный бечёвкой. Внутри — договор аренды пивоварни «У Золотого льва» 1983 года и расписки с подписью незнакомого имени: Йозеф Горалек. Эмилия, протирая пыль с оконной рамы, обернулась: *«Опять эти бумаги… Может, хватит?»* Он швырнул на стол фотографию — их отец в окружении мужчин в
Дэн Муди, зацепившись за край дивана, тянет гирлянды из коробки, но вместо них вываливаются старые ёлочные шары. «Чёрт, Мэгги, где тут вилка?» — бормочет он, разматывая провод, который тут же запутывается вокруг лапы спящего кота. Бриджет, в розовых наушниках, спорит с Джин у холодильника: «Ты съела последний йогурт!» — «Это мой, я его подписала!» — девчонки тыкают друг в друга пальцами, пока
Миа, 17 лет, каждое утро протирает стойку в кафе «Bean & Breeze» на углу Вест-Бродвея и Онтарио-стрит. Ее рыжие волосы собраны в неаккуратный пучок, на фартуке пятно от вчерашнего карамельного сиропа. В перерыве между заказами она рисует единорогов на пенке латте для девочки в желтой куртке. Джейкоб, ее сосед с детства, заваливается на стул у окна, роняя рюкзак с торчащим учебником по
Марко, 34 года, вернулся в Сорренто после звонка нотариуса: отец оставил ему полуразрушенную виллу с оливковой рощей. Сестра Ливия, 29 лет, приехала из Милана на поезде — в сумке лежали документы на продажу участка. В гостиной они нашли коробку с фотографиями: отец в фуражке портового рабочего, мать в платье с выцветшими розами. «Он просил похоронить его в море, — сказал Антонио, сосед, разливая
Карлос скидывает мешки с сахарным тростником в грузовик, пот стекает по спине. Рядом Луис, его сосед по бараку, ворчит: «Опять двигатель заглох — до темноты не управимся». В порту Санто-Доминго сестра Карлоса, Изабелла, торгует жареными бананами; ей шепчут, что хозяин плантации, дон Рикардо, снял деньги со счетов рабочих. Вечером Карлос находит в кармане записку: «Встречайся у маяка. Знаешь про
Эмили Картер каждое утро включала дешёвую кольцевую лампу, купленную на распродаже в Argos, и начинала монтировать ролик про свой завтрак — авокадо с копчёным лососем. Её студия: угловой диван в съёмной квартире на третьем этаже дома возле станции Clapham Junction, где окна дребезжали от проезжающих поездов. Вчерашний комментарий под последним видео щекотал нервы: *"Фиолетовые тени? Майя из
В приморском городке Страны Басков Хосеба Эчебесте, владелец похоронного бюро *Эчебесте и сыновья*, пытается продать семейный бизнес французскому инвестору Жерару Дюпону. Его сестра Амайя, которая ведёт бухгалтерию в чёрной кожаной тетради 1987 года, отказывается подписывать документы: «Ты похож на того туриста, что торгуется из-за цены на помидоры на рынке». В подсобке их брат Марио, устав от
Ли Чжэнь ждала Сяо Вэня у лавки с шёлковыми веерами в переулке Дунчэн, пока продавец чистил гранатовые корки ножом с тупым лезвием. «Билеты на поезд взяла?» — спросила она, перебивая гудок велосипедиста, объезжавшего груду ящиков с мандаринами. Сяо Вэнь достал из рюкзака смятые листы с расписанием, выронив пакет баоцзы с грибами, которые ему завернула бабушка. «В Шанхай едем через Цзинань, —