Настя, ветеринар из Киева, приезжает в родное село после смерти отца. В старом доме, пахнущем сыростью и лавандовым саше из комода, она находит пачку писем от матери, умершей десять лет назад. За кофе в кафе «Совиний ліс», где потрескавшиеся стулья скрипят по полу, она сталкивается с Сергеем — бывшим парнем, который теперь чинит трактора и подрабатывает в местной клинике. «Твой отец просил
Сергей, слесарь с завода «Красный октябрь», в пятницу вечером сидел в гараже с Игорем, разнорабочим из соседнего цеха. Тот размахивал бутылкой «Жигулёвского» и доказывал: «Да брось ты эти гайки крутить! Вон в ДК место свободно — сделаем стендап, как в телевизоре. Люди платят за билеты, а мы хоть с женой на море съездим». Сергей ковырял отвёрткой зажигание своей «девятки», хрипло ответил: «Ты хоть
Ли Минь, 28 лет, прилетает в Шанхай после шести лет жизни в Нью-Йорке. Её встречает мать, Цзян Хуа, в аэропорту Пудун с банкой домашних солений из редьки. «Твой отец снова заложил фамильный чайник», — бросает она, закуривая сигарету в машине. Ли Минь снимает комнату над лапшичной в старом квартале, где по утрам слышен стук ножей по тесту. Она пытается договориться с местным поставщиком тканей,
Лира Веллс, девятнадцатилетняя барменка в захудалом кафе *Drip & Dusk*, каждую ночь протирала стойку от кофейных разводов, пока не заметила на полу серебряный кулон в форме полумесяца. «Ты уронила?» — спросила она у парня в кожаной куртке, заказавшего эспрессо в три ночи. Он, представившийся Тео Марреном, отрицательно мотнул головой, но кулон исчез из ящика для чаевых на следующее утро. Лира
В промозглом ноябре Катя, пятнадцатилетняя школьница из спального района Подмосковья, ищет пропавшего брата Мишу. Следы ведут к заброшенной фабрике за рекой — там, по словам местного парнишки Витьки, «ледяные узоры на стенах сами растут». В рюкзаке у Кати — термос с чаем каркаде, пачка «Беломора» отца и потрепанный компас. «Ты уверена, что он не сбежал к той девчонке из 9 «Б»?» — Витька щурится,
Антон, пятнадцать лет, в рваных кедах, крутил велосипед возле гаража с облупившейся краской. Его друг Макс, щурясь от солнца, ткнул пальцем в карту на телефоне: *"Ты вообще понял, куда Катя могла подеваться? Вчера она про капсулу времени трепалась у раздевалки…"* Антон вспомнил, как Катя, рыжая, в синем худи, рисовала мелом на асфальте даты выпуска — 2004. Они с Максом нашли в школьном
Максим, продюсер с потрепанным кожаным портфелем, вернулся в Киев после московского контракта. В съемочном павильоне на левом берегу он натыкается на Сергея, бывшего коллегу, который теперь рекламирует соки в эфире. «Слышал, твой сериал про козаков прогорел? — смеется Сергей, поправляя галстук с пятном. — У нас тут теперь только реалити». В кафе «Вернисаж» за углом от телецентра Катя, в фартуке с
Лина, экономист из Афин, каждое утро сидит в кафе «Омирос» на набережной Ираклиона, листая отчеты МВФ. Кофе у нее холодный, а в пепельнице — три окурка. Рядом Димитрис, его рыбацкая лодка «Афродита» треснула киль после шторма, теперь он латает сети на пляже Кароуна. «Ты эти цифры в воздух бросаешь, а мой племянник вчера школу бросил — на стройку в Салоники уехал», — бросает он, затягиваясь
На старом чердаке дома в Валенсии Лия находит потёртый блокнот с записями деда, Хавьера. Соседский парень, Висенте, ворчит, пока помогает разбирать коробки: *«Опять твои семейные реликвии — я тут третий час на цементной пыли сижу»*. В блокноте — схема подземных туннелей под рынком Меркадо-Сентраль и обрывок письма с фразой *«La clave está en el naranjo»*. На следующее утро Лия пробирается в
Микаэла Карвер, журналистка из Сиэтла, приезжает в Пайнвью после звонка матери: её младший брат, Итан, пропал. В его квартире она находит обгоревшие фотографии с вырезанными лицами, пустые тюбики лекарств от бессонницы и блокнот с повторяющимся словом «Гриффин». Местный шериф, Том Харлоу, пожимает плечами: «Опять эти сектанты. Ваш брат сам связался с ними». В старом гараже на окраине Микаэла
Хавьер Сантамария, старший из троих братьев, три года управлял рыбным складом в порту после инсульта отца. Каждое утро он проверял поставки скумбрии, вонь соли въелась в кожу. Младшая сестра Лина, в разводах от кофе на футболке, пыталась открыть кафе в заброшенном здании доков. «Ты даже не спросила, сколько это стоит», — бросил Хавьер, разглядывая счет за морозильные камеры. Она смяла чек в
Лукас, 17 лет, тайком собирает аптечки в подсобке городской клиники Мехико, пока его мать Кармен, медсестра с тремя сменами подряд, спорит с администратором о задержке зарплаты. Их семья — младший брат Мигель, 10 лет, страдающий астмой, и дед Эрнесто с подергивающейся левой рукой после инсульта — ютится в двух комнатах над автомастерской в Тепейто. По ночам они выезжают на ржавом микроавтобусе