Лика Морган, 27 лет, снимает квартиру-студию в старом районе Лос-Анджелеса. Каждое утро она включает рингтон Nokia 3310, заваривает растворимый кофе в треснувшей кружке "I ❤ NY" и дорисовывает карандашом эскизы для рекламы местной пекарни. Её сосед Нейт Уоллес, бывший инженер дронов, в гараже за стеной паяет платы для робота-мусорщика. "Опять твой хлам на моей полке", —
В приморском городке Блэк-Коув местный механик Джекс Торренс находит в сети рыбацких лодок тело подростка с синими прожилками под кожей, похожими на корни. Его сестра, медсестра Лиза, замечает в больнице пациентку с такими же отметинами — девушка повторяет на латыни: *"Sanguis radices non moritur"*, пока капельница с физраствором пузырится, как кипяток. По дороге домой Джекс видит, как
Эмили, дизайнер из Чикаго, каждое утро спорит с Такеши из-за кофеварки. Он настаивает, что зелёный чай полезнее, но она ворчит: *«Я не проснусь без эспрессо, даже если ты десять стаканов выпьешь»*. В их бруклинской квартире пахнет жареным лососем и беконом — попытка совместить завтраки. По вечерам Эмили пытается готовить окономияки, но путает соус тонкацу с вустерширским. *«Это же не то же
Ру Эми Уайлетт, 17 лет, каждое утро пробирается через заросший двор к остановке, где Лукас Ковальски ждёт её в потрёпанной Honda Civic. «Твои зрачки как пуговицы», — бросает он, разворачиваясь к аптеке на Бродвее. В кармане куртки Ру зажат старый рецепт на оксикодон — подделка, сделанная в школьной библиотеке. Фармацевт, мужчина с татуировкой змеи на шее, щёлкает компьютерной мышкой: «Доктор
Ынхё, пятнадцать лет, в рюкзаке всегда лежит потрёпанный блокнот с цифрами — долги матери перед местным заведением «Сад Истины». После уроков она тайком пробирается в подсобку супермаркета, где Минсок, в засаленной куртке, сортирует краденые аккумуляторы. «Если не 300 тысяч до пятницы, — шепчет он, вытирая руки о джинсы, — старшие придут к твоей сестрёнке». На заброшенной автостоянке за школой
Ли Сяо втиснулся в угол школьного двора, прижимая потрёпанный учебник по химии. Его кроссовки, переклеенные скотчем, скользили по мокрой плитке — с утра дворник поливал клумбы. «Сяо, опять ворон считаешь?» — крикнул Ван Ци, толкая его плечом. Одноклассники смеялись, пока он собирал рассыпавшиеся карандаши. Вечером, развозя лапшу в коробках на ржавом скутере, он свернул не туда — переулок упирался
Джо, худощавый парень в очках, подрабатывает в книжном магазине на Манхэттене. Он замечает Бек, студентку с рыжими волосами, которая роняет блокнот с черновиками стихов. Вместо того чтобы вернуть сразу, он читает её записи, находит квартиру через геотеги в Instagram. "Привет, это твой блокнот? Ты упоминала кафе на 5-й авеню…" — врёт он, когда она открывает дверь в потёртом халате. По
Луиза, медсестра с усталыми глазами, везет дочь Мэри в Портленд, штат Мэн, после развода. Мэри, 16 лет, в темных очках и капюшоне, щурится от света — синдром Мёбиуса не дает ей контролировать мимику. В школе одноклассники шепчутся: *"Чудовище"*, — бросает рыжий Брендон, тыкая в ее фото в соцсетях. По вечерам Мэри моет полы в похоронном бюро Стюарта — высокий мужчина в костюме-тройке
Лука Мортелли, бывший картограф из Неаполя, находит в старом чемодане отца выцветшие письма с метками на карте Рима. Он связывается с Софией Риччи, студенткой-архивисткой, которая замечает на обороте одного из листов символ — переплетённые змеи, похожие на герб семьи Винченцо, владеющей полуразрушенным заводом в промышленной зоне Флоренции. «Тысячи таких значков продают туристам у Пантеона», —
Марьяна, студентка-историк из киевского общежития на Лукьяновке, нашла в архивах библиотеки имени Вернадского потрепанный дневник 1930-х годов с пометкой «Чернобыльские записи». На страницах — схемы странных приборов и упоминания «теней, что шепчут через стены». Через три дня в ее квартире на Оболони пропало электричество, а в углу ванной появилась влажная трещина, пахнущая медью. «Ты слышала?
Лидия, звукорежиссер из Варшавы, каждую ночь записывала подкасты в студии с треснувшим стеклом. Ее сосед Марьян, украинский хакер, однажды вставил в разговор: *«Твой эфир вчера поймал странный код — как будто кто-то передавал координаты через старую мелодию Шопена»*. Они нашли в архивах радио повторяющийся шум — скрип двери подвала в киевском общежитии, где десять лет назад исчезла ведущая Алина.
София, 17 лет, работает в парижском кафе *La Brume*, разливая кофе с корицей и вытирая стеклянные бокалы полосатым фартуком. Ее подруга Лейла, дочь марокканского иммигранта, постоянно подтрунивает: «Ты снова пялишься на ту фотографию?» — кивает на потрепанный снимок женщины в платке на фоне гор Атласа. Вечерами София копается в архивах библиотеки Сен-Женевьев, сравнивая почерк в письмах от