Хиро, парень с вечно растрёпанными волосами, застрял в споре с Асугавой у автомата с газировкой возле академии Юра. «Ты называешь это прыжком? — фыркнул Асугава, поправляя перчатки с вытертыми пальцами. — Больше похоже на пингвина на льду». Хиро, не отрываясь, шнуровал коньки шнурками, выгоревшими от солнца, пока Асугава демонстративно доедал пирожок с бобами, крошки падали на форму с эмблемой
Элис Уоррен, с потрескавшимся лаком на ногтях, распаковывает коробки в двухэтажном доме на Харпер-стрит. Мидвич — городок, где аптека до сихрпента закрывается в 17:00, а на заправке висит табличка "Бензин + экзорцизм — 50% скидка вторникам". Дочь Лили, 9 лет, в комнате с обоями в цветочек, шепчет в пустой угол: *"Мистер Шёпот говорит, под полом что-то шевелится"*. Элис, находя
Хирука Дайити, студент-второкурсник из токийского пригорода, копался в старом чемодане отца, когда наткнулся на потёртый блокнот с координатами. Записи вели к заброшенной лаборатории за городом, где он нашёл странный браслет — «Гига Трансгендер», как гласила треснувшая этикетка. В тот же вечер, возвращаясь с лекции по квантовой физике, он попал в перестрелку между полицией и существом с
Марина, учительница младших классов, втихаря клеит обои в хрущёвке на Ленинском проспекте. Сергей, её новый муж, притащил с автосервиса запах машинного масла и вечно пропадает «на подработках». Вчера снова поругались из-за денег: «Ты же говорил, гипсокартон за неделю смонтируем!» — «Ну, Васька с того цеха в запой ушёл, самому приходится таскать». На кухне трещит холодильник, а в зале лежит плитка
Эдди Мэллоу, детектив из захолустного городка Грейс-Хилл (Айдахо), в пятницу вечером нашел тело местного аптекаря, Гарри Брэкстона, в подсобке магазина. В луже крови рядом валялась разбитая бутылка яблочного сидра — Брэкстон всегда пил его перед закрытием. «Кто-то знал его привычки, — бормотал Эдди, перебирая кассовые чеки с пометками *"Линда, 12 таблеток"*. — Это не ограбление. Деньги
Марк Леман, 12 лет, жил в Цюрихе над кондитерской родителей. Каждое утро он нюхал ваниль, смешанную с дымом из фабричной трубы через дорогу. Отец, Томас, запрещал ему подходить к цехам: *«Там шестерёнки — не для детских пальцев»*. Но по ночам Марк пробирался через чугунный люк в подвале, находил чёрные тетради с рецептами прадеда-шоколатье. Однажды нашёл страницу с пятном от вишнёвого сиропа —
Энтони Бакуль, реставратор с привычкой поправлять очки средним пальцем, нашел в подрамнике «Портрета неизвестной» из Лувра листок с координатами катакомб под площадью Данфер-Рошро. Запах плесени, треск фонаря — в нише за грудой ящиков лежал труп галериста Леона Верта с вороньим пером в руке. «Он торговал подделками Гойи, — сказала Софи Моро, агент Interpol, разминая пачку сигарет в кармане
Лючия вытирает ладони о запачканный краской фартук, поправляя прядь седеющих волн на виске. В углу салона на Via Garibaldi трещит радио — Анна Окса играет старую песню про море, заглушая жужжание фена. «Ты видела, как Джулия красится теперь? Будто вымазалась в мармеладе», — бросает она ассистентке Марте, протягивая ей щетку с остатками рыжего пигмента. Клиентка в кресле, Сигрид из Норвегии,
Виктор, худой парень в потертой куртке, копался в карманах, высыпая на прилавок мелочь. "Два лея и шестьдесят бани, – пробормотал он, – хватит только на полкило кукурузы". Ливия, его сестра, в зеленом платке, завязанном под подбородком, потрогала пакет с зерном. "Бабушке лекарства нужны, а не еда", – сказала она, глядя на треснувшую керамическую кружку у продавца. За их
Люк, младший архивариус в муниципальной библиотеке Парижа, находит в коробке с пожертвованиями потёртый дневник с пометкой *"Сен-Клу, 1943"*. На странице 17 — схема катакомб под особняком XVIII века, который сейчас перестраивают под бутик-отель. Он звонит сестре Элен, реставратору мебели: «Там, где ты чинила тот комод с золочёными ручками… В подвале должен быть люк. Проверь завтра».
Лена Шмидт переезжает из Граца в квартиру тети Софи в третьем районе Вены. Старый дом с треснувшей лепниной на потолке, запах жареного кабачка из соседней квартиры и трамвай №71, гремящий под окнами в семь утра. В школе на Маргаретенштрассе одноклассница Катя тычет в ее тетрадь с набросками замка Шёнбрунн: *«Ты это сама рисовала? Похоже на открытку из сувенирной лавки»*. После уроков Лена
Эмиль Делакруа, бармен в крохотном кафе на Монмартре, каждое утро чистил старую кофемашину, пока не наткнулся на Клэр Моро — студентку-историка, оставившую на столике потрёпанный дневник 1943 года. «Выглядишь как человек, который разбирает пазлы без картинки», — бросила она, указывая на страницы с пометками о подпольных встречах. Вместо ответа Эмиль перечитал строчку: *«Латунный ключ под третьей