В старом кондоминиуме "Харбор Вью" на окраине Сан-Франциско Марк Торрес, управляющий с пятном ржавчины на рубашке, ежедневно тушил конфликты. Лиза Грейвз, юристка из 305-й квартиры, тыкала пальцем в трещину на потолке: "Вы обещали ремонт в прошлом месяце. Крыша протекает, а вы только квитанции подкидываете!" В подвале, пропахшем плесенью, разнорабочий Карлос Мендоса ковырялся
Сергей Морозов, водитель-дальнобойщик из Архангельска, застрял в Нуакшоте из-за поломки «КАМАЗа». В гараже за окраиной рынка, где пахло жжёным маслом и тмином, местный механик Хассан ковырялся в двигателе. «Опять твой песчаный фильтр, — хрипел он, вытаскивая комок глины. — Ты что, через дюны гонял?» Сергей, протирая пот со лба кепкой, спорил: «Контракт же — до Уалаты возить цемент. Там дороги
Лукас копался в коробке с семейными бумагами на чердаке дома в Ла-Боке, когда наткнулся на конверт с выцветшей маркой. Внутри — фотография мужчины в военной форме на фоне берез и письмо на смеси испанского и русского: *"Мария, если читаешь это, я жив. Не ищи. Скажи Луису, что его отец не предатель"*. На обороте — адрес в Суздале и дата: 1974. Сестра Карла, разбирая старый граммофон
В стамбульском районе Кадыкёй 23-летний Мехмет возвращается из тюрьмы, обнаружив, что его отец-контрабандист погиб при странных обстоятельствах — грузовик с сигаретами упал в Босфор, а водитель исчез. Сестра Айлин, управляющая семейным рыбным ларьком у пристани Эминёню, отказывается продавать бизнес дяде Кемалю: *«Они хотят превратить наш порт в парковку для своих машин с героином. Папа не для
Линь, худощавая пчела-разведчица с потёртыми крыльями, каждое утро облетает рисовые поля вокруг улья в провинции Сычуань. Заметила, что цветы возле старого храма стали выделять чёрный нектар, но старшая по сотам, тётя Су, махнула лапкой: "Не до твоих фантазий, Линь — осы снова утащили запас пыльцы с третьего склада". В подсобке, где пахло воском и мёдом с корицей, подросток Мао чинил
В деревне Нагпур, затерянной между рисовыми полями и мангровыми зарослями, 17-летняя Амира каждое утро помогает матери молоть куркуму на каменной ступке. Её старший брат Раджив смеётся над её страхом перед старым колодцем за хижиной: «Там же только крысы, а не наги из бабушкиных сказок!» Но когда в сезон дождей река выходит из берегов, Амира находит в иле медный амулет с изображением кобры — тот
Макс, в потёртой куртке с капюшоном, перебирал провода в подвале своей хрущёвки, пока за окном грохотали грузовики. Его сестра Ира, с синяком под левым глазом, ворвалась с пакетом яблок: «Слышала? У стадиона опять баррикады. Там наши…». В школе на Львовской, где треснутые окна заклеены скотчем, учитель истории, Шевченко, выводил мелом дату «2014» и резко оборвал, когда в коридоре зазвенела
Ли Чэнь, младший инженер из Шанхая, втихаря копается в старых письмах от пропавшего брата-моряка. Находит конверт с японской маркой и адресом портового бара в Иокогаме — «Красный краб». Там старый бармен Сузуки, почесывая шрам на щеке, бросает: *«Твой брат задолжал Ямагути-гуми. Ищи в трюме «Голубой акулы», но сюда больше не возвращайся»*. Ли, пряча конверт в потрёпанный рюкзак, сбегает через
Катя, в рваных кедрах и потертой куртке, приезжает из винницкой деревни в Киев — сумка с кастрюлями и фото матери задевает пассажиров в метро. Устраивается горничной в квартиру Игоря, владельца строительной фирмы: каждый день вытирает пыль с его дипломов МГУ и моет мраморный пол, пока его жена Алина в халате от «Gucci» бросает фразу: «После тебя даже вода в вазе пахнет деревней». Вечерами Катя
Лиам, полярник из антарктической станции «Восток-7», по рации спорит с пилотом Джеком из Канберры: «Если эти проклятые болты не привезут к утру, генератор разморозится, и мы все сдохнем к пятнице». Джек, перевозящий в грузовом отсеке ящики с деталями и партию австралийского вина для чилийского аэропорта, щурится в штормовые облака. Тем временем в Патагонии Мария Гарсия, хозяйка ранчо, грузит в
Бинки Нельсон, пятнадцать лет, в рваных кедах и с рюкзаком, заляпанным акриловыми красками, каждое утро обходит газетный киоск на Мейн-стрит. Хозяин, мистер Харпер, ворчит: «Опять твои руки к журналам тянутся?» — но Бинки только ухмыляется, пряча под куртку свежий номер «Rolling Stone». Дома, запершись в гараже между ящиками с инструментами отца, он режет коллажи из фотографий The Clash, пока
Настя, в потёртом свитере и джинсах с заплаткой на колене, топит печь в хрущёвке, пока мачеха Лидия Петровна кричит из кухни: *«Не накормишь щенка — самой есть не дам!»*. За окном — промзона, сугробы по пояс. Бабушка кашляет за тонкой перегородкой, а Настя крадёт из холодильника морковку для бездомного пса у гаража. Лидия требует подснежников к Новому году: *«Королева в телевизоре обещала миллион