В деревне Гштадт, затерянной меж Альп, 12-летняя Лина коптит сыр в сарае с бабушкой Мартой. Запах дымного молока смешивается с хвоей, которую старуха бросает в печь. «Опять шторм с севера», — бормочет Марта, вытирая руки о передник с выцветшими ромашками. Лина крадет кусок черствого хлеба из буфета, прячет под шерстяные носки — завтра искать отца, пропавшего неделю назад на перевале Зильберхорн.
Эмили Картер, климатолог из Бостона, в рваной куртке сидит перед экранами в лаборатории под Рейкьявиком. Ее коллега Марко Ривера, агроном из Коста-Рики, тычет пальцем в график выбросов метана: «Если эти болота высохнут к июню, твои ледники превратятся в грязные лужи». Он достает из рюкзака пробирки с водорослями, выращенными в теплицах на геотермальных водах. За окном грохочут грузовики, везущие
В Цюрихе Николай, сорокалетний логист из русской общины, получает уведомление об увольнении из-за слияния компаний. Его жена Ирина, работающая в кондитерской *Sprüngli*, замечает тревожные смс от банка, пока замешивает тесто для грушевых тартов. «Опять кредит просрочил?» — бросает она, вытирая руки о фартук с пятнами ванильного крема. Их сын Саша, 14 лет, в это время прячет за шкафом разбитый
Лена, дочь сыровара из деревни под Гриндельвальдом, каждое утро проверяла температуру в погребе, где зрели головки эмменталя. В пятницу, когда в кофеварке застряли зерна арабики, она заметила на снегу следы — не оленьи, с тремя когтями. «Опять медведи?» — пробормотала она, доставая старую берданку из-под прилавка. В тот же день Марк, инженер-мостостроитель из Люксембурга, нашел в опорах виадука
Лина, 22 года, в синей куртке с оторванной молнией, разгружает коробки в книжном магазине *Bücherwurm* на окраине Цюриха. Замечает конверт с венским штемпелем между страницами подержанного томика Рильке — письмо от отца, который бросил семью десять лет назад. «Ты всё еще хранишь мою зажигалку?» — строчка, которую она трижды перечитывает, пока коллега-студент Томас жует булку с луком. «Съездишь? —
Лина Штайнер, пятнадцать лет, копаласъ в подвале отцовской часовой мастерской в Берне, когда нашла железную коробку с шестеренками и пожелтевшим письмом на смеси немецкого и латыни. Ее отец, Карл, морщил лоб за прилавком, собирая механизм для клиента из Цюриха: «Не трогай старый хлам, Лина. Там детали от дедовских часов — ничего интересного». Но вечером, когда Карл ушел в паб «Золотой мост», она
Лина, 16 лет, каждое утро перебирается через забор парка возле вокзала Цюриха, чтобы зарисовать граффити на бетонной стене — там, где местные подростки оставляют надписи вроде *«Куда пропал Жан?»* или *«Свободу шоколадным зайцам»*. Её блокнот пахнет акварелью и клеем от старых наклеек с единорогами. В кармане — термос с мятным чаем, который мама вручила со словами: *«Ты опять забыла завтрак, вот
Лукас, механик из берлинской мастерской на Шпрее, каждое утро начинал с кофе из автомата с надписью «Bohnenritter». Его клиент, старик в кожаной куртке, пригнал «Фольксваген» 1978 года: «Двигатель стучит, как метроном». Под капотом Лукас нашёл потёртый конверт с адресом в Барселоне — Calle Sant Pere Mes Baix, 12. Тем временем в Испании Кармен, преподаватель фламенко, кричала ученице: «Ты слышишь
Лена, 19 лет, вязала шерстяные носки на кухне съемной квартиры в Берне, пока ее брат Юрг, 23 года, разбирал старые коробки с родительскими часами. «Ты опять забыл купить сыр для фондю», — бросила она, указывая спицей на пустую полку холодильника. Он, не отрываясь от пожелтевших фотографий Зигенталеров — их деда в военной форме 1940-х, — пробормотал: «Завтра поеду на рынок у Бундесхауса, возьму
Лена Бекер, детектив из кёльнского участка с вечно смятым плащом, натыкается на груду фальшивых евро в контейнере для стеклотары возле закусочной *Zur Bratwurst*. Её напарник, Томас Рихтер, бывший таможенник с привычкой жевать лакричные леденцы, расшифровывает метки на купюрах — это дело рук печатника из Базеля. «Опять швейцарцы гадят», — бормочет он, разглядывая клочок бумаги с адресом
Лена, с рыжими прядями, выбивающимися из-под шерстяной шапки, копошится в коробках на чердаке книжного магазина *Bücherwurm* в Берлине. Там, между потрепанным томиком Гессе и счетом за уголь 1943 года, она выуживает конверт с печатью в виде крылатого ключа. «*Почтальон ошибся адресом... на сто лет*», — бормочет она, разворачивая письмо на итальянском. Марко, в кожаном пальто с облезлыми локтями,
Амина, сирийка с акцентом из Дамаска, мотается между офисом ООН в Женеве и крохотной квартиркой, где на холодильнике примагничена детская фотография племянницы. Каждое утро она слушает записи допросов беженцев: "Они сожгли мечеть… Нет, я не видел лиц – маски, черные куртки". В перерывах курит Marlboro Red у входа, пока брат Карим слагает в Signal голосовые с угрозами: "Ты предала