В Марселе, на набережной, заваленной ящиками с рыбой, Антуан Дюпон, механик с масляными пальцами, крадет запчасти из гаража своего дяди. Ему нужен карбюратор для старого Peugeot 205, который он тайком готовит к ночным гонкам по узким улочкам Прованса. Его сестра, Клодин, работает в кафе «Ле Марин» — подсовывает ему ключ от склада с бензином в обмен на обещание не связываться с местной бандой
Лукас, 22 года, играл на бандонеоне в подземке Буэнос-Айреса, пока не столкнулся с Мартой — испанской скрипачкой, искавшей партитуры для диссертации. Они сняли комнату в районе Ла-Бока, где треснутые стены украшали плакаты с Милесси и Пиаццоллой. «Ты вообще слышал, как звучит *Primavera Porteña* без фальши?» — спросила она, перебирая стопки нот из блошиного рынка на Доррего. Конфликт вспыхнул,
Клод, 54-летний художник с потрескавшимися пальцами от масляной краски, каждое утро покупает багет у уличного продавца на площади Тертр. В его мастерской на Монмартре, заваленной эскизами парижских крыш, появляется Эмили — 22-летняя студентка Сорбонны, разыскивающая владельца старого чемодана с письмами 1943 года. «Вы рисовали эту женщину?» — она тычет в пожелтевший портрет из чемодана, где
Эмили, архитектор из Ле-Мара, выронила телефон, когда увидела смс от неизвестного номера: *«Жереми, спасибо за вчера…»* На кухне закипал чайник, а на полу валялись кубики от детского конструктора — Лука, их трёхлетний сын, так и не убрал игрушки. Она позвонила подруге Сандрин, сжимая в руке чек из химчистки с пятном помады на воротнике мужа. «Ты точно не ошиблась? Может, это клиентка?» — «Клиенты
Эмили, рыночная продавщица с марсельской набережной, в пять утра разгружала ящики с морепродуктами, когда заметила: среди обычных креветок мелькали розоватые отсветы. Коллега Жан-Клод, поправляя кепку, фыркнул: «Опьять твои фантазии? Это просто льдинки блестят». Но ближе к полудню Эмили разглядела на панцирях узоры, напоминающие крошечные зеркальца. Одну такую она сунула в пустую банку из-под
Лукас, гид из Асунсьона, находит в старом архиве библиотеки «Соль-де-Хулио» потёртую карту с пометками на гуарани. Его соседка, Марта, пенсионерка, разгадывает одну из отметок — руины иезуитской миссии возле Игуасу. Тем временем в Берлине студентка-биолог Лиза получает от анонима коробку с кассетами, где мужской голос на ломаном английском повторяет: *«Они встроили код в воду»*. Она звонит
Клеман Вандель, прокурор с пятном кофе на манжете, копался в архивах парижского суда. Он наткнулся на записи 2000-х: фигуранты — банкиры из Брюсселя, убитый журналист, упоминание кодового слова *Тигр*. В кармане пальто нашел старый блокнот отца-полицейского: «Сальм знает правду» — запись от 12 мая 2003. В кафе *Le Départ* встретился с информатором, который бросил конверт с фото президента
Пьер, пожарный с обгоревшими крагами, первым заметил дым из-под шпиля, когда патрулировал набережную Сены. «Черт, не игрушки», — пробормотал он, срывая рацию. Внутри собора Мари, реставратор в заляпанной краской куртке, пыталась вытащить витражи XIII века: «Жан, тащи ящик сюда!» — кричала она помощнику, пока потолок часовни трещал от жары. На площади собрались туристы; женщина в берете
Антуан, с запекшейся мукой на рубашке, разгружал багеты в пекарне на rue Montorgueil, когда Люк влетел, шаркая кроссовками по плитке. «Мечтал же о море, а?» — хрипло бросил он, суя другу билет на поезд в Марсель. Антуан вытер ладони о фартук, разглядывая клочок бумаги: дата отправления — завтра в шесть утра. «Мама убьёт, если узнает, что слинял без предупреждения», — пробормотал он, но уже прятал
В Марселе, в переулках за рынком Нувьё, братья Лино и Антуан Кампана торгуют контрабандными сигаретами из треснувшего фургона. Лино, в потёртой кожаной куртке, считает пачки, приговаривая: «Старик Моро опять накрутил цену — теперь его крысы дороже нашего товара». Антуан, перебирая ключи от склада у доков, бросает: «Зато его крысы не стреляют в спину, как твой друг Жюльен». По вечерам они
Джоан Мерсье, 23 года, работает в парижской библиотеке на rue de Sévigné. Утром 12 октября в ящике её покойного отца-архивариуса находит конверт с билетом в Берлин и ключом от камеры хранения на вокзале Zoo. «Почему он молчал об этом?» — бормочет она, разглядывая пятна кофе на обороте фотографии 1989 года: толпа у Бранденбургских ворот, мужчина в чёрном пальто (лицо зачёркнуто крестом). В тот же
Лука, в рваной кожаной куртке, разгружал ящики с кофейными зернами у заднего входа *Café des Ombres*. Дождь стучал по жестяным зонтам над столиками, где Эмма, с мокрыми волосами, прижимала к груди пачку круассанов: «Ты когда-нибудь видел, чтобы латте стоил 7 евро? Здесь даже пенка пахнет ипотекой». Она вытирала пальцем капли на столешнице, рисуя спирали — след от её кольца с зеленым камнем