Оксана нашла кольцо в жестяной коробке из-под леденцов, спрятанной под бабушкиным диваном. Сперва подумала — обычный хлам, пока не разглядела гравировку: *«Л.К., 1943»*. Бабуля Марья, разбирая фасоль на кухне, бросила через плечо: «Твоего прадіда вбили за таке колісце. Не носи, лиха притягне». Но Оксана надела — на средний палец, поверх вязаной перчатки. Через два дня сосед-студент Василь, с
Али, сын турецкого шахтёра из Зонгулдака, находит в рюкзаке отца потёртую карту с отметками возле границы украинского посёлка Селидово. Вместо ожидаемой смены в забое он садится на автобус до Киева, прижимая к груди свёрток с лепешкой от матери. На переполненном вокзале в Днепре его толкает рыжая девчонка в растянутом свитере — Оксана, крадущая пачку сигарет из ларька. «Ты ж не местный, — хрипит
Оксана моет полы в кафе возле киевского вокзала, когда находит в подсобке старую коробку с фотографиями. На снимке — девушка с родинкой над губой, как у нее. "Це ж я? — шепчет она, переворачивая карточку. — *Дарина, 1989 рік. Святошин*". В тот же вечер она едет в хрущевку на Оболони, где соседка-пенсионерка вспоминает: "Твоя матір працювала на шинному заводі. Перед смертю віддала
Настя ждала Сергея два года, пока он был в зоне АТО. Когда он вернулся в их городок с треснувшими асфальтовыми дорогами и покосившимися синими заборами, она накрыла стол — борщ в глиняной кастрюле остыл, так и не дождавшись гостей. Сергей молча ел, пальцами вдавливая хлебный мякиш в тарелку. «Ты хоть письмо мог прислать», — бросила Настя, вытирая тряпкой масляные брызги с плиты. Он потянулся
В Диканьке кузнец Вакула, руки в саже, ковыряет гвоздь из-под ногтя, пока Оксана, в платке с вишневым узором, насмешливо крутит перед ним сережку. «Хиба такi кавалери козам роги крутять? — щелкает семечки. — Привезеш черевики, якi в цариці, тоді й говоритим про весілля». Ночью Вакула, схватив черта за хвост у заснеженном лесу, летит в Петербург — у кармане у него краюха хлеба, завернутая в платок
Олег Шевченко, экс-следователь, копался в коробках с архивами покойного деда на чердаке хрущёвки в Дарницком районе Киева. Под слоем пожелтевших газет 70-х наткнулся на конверт с фото: женщина в платье с выцветшими розами держала предмет, похожий на диадему. «Хто це?» — пробормотал он, разглядывая оборотную сторону, где химическим карандашом было выведено: *«Львів, вул. Вірменська, 22.
Анджей, польский журналист с подпалиной от сигареты на указательном пальце, копался в архивах портового управления Гданьска. Он наткнулся на счет-фактуру с пометкой «AZ-1986» и перечнем химикатов, отправленных в Киев. «Чёрт, тут цистерны с тем же реактивом, что и в отчете о загрязнении Вислы», — пробормотал он, закуривая третью «Карао» за час. В это время Ирина, украинский эпидемиолог в
Деревня под Черниговом. Мария, 58 лет, в заплатанном фартуке, копается в огороде, пока корова Зорька жуёт крапиву у плетня. Старший сын Андрей приезжает из Киева с перебинтованной рукой — шрам от осколка под воротником. В доме пахнет варёной свёклой и бензином из канистры у порога. "Ты зачем деньги в печку швыряешь?" — Андрей стучит кулаком по столу, глядя на младшего брата Дениса,
Марк Бойко, следователь из киевского ГУНП, приехал на стройку возле Троещины в семь утра — рабочие нашли труп женщины в зацементированной яме. В кармане джинсов жертвы, опознанной как Анна Гончар, лежали ключи от «Славуты» 2005 года, пачка сигарет «Марлборо» и квитанция из аптеки на улице Дегтяревской. «Она не местная, — сказал Бойко напарнице, Ирине Шевченко, разглядывая грязь под ногтями
Алексей, водитель маршрутки из Одессы, каждое утро заворачивает за углом пятиэтажки купить кофе в стаканчике и булку с маком. Его сосед Вадим, бывший военный с татуировкой волка на шее, шепчет у подъезда: *«Леш, в 305-й бабка третий месяц в реанимации. Ключи у меня — делаем чисто, пока соседи по дачам»*. В сумке у Алексея — поддельные документы на квартиру, завернутые в газету «Сегодня», пахнущую
Олекса, худой студент-медик, и Юра, бывший гимназист с дырявой шинелью, копают окопы возле станции Круты. Земля промерзла — ломы гнутся, ладони в кровь. Мария, дочь киевского аптекаря, раздает патроны: «Берите, пока не началось. Последний ящик». В казарме пахнет сапожной мазью и махоркой. Петро, сечевой стрелок, учит ребят заряжать «максим»: «Не дергай затвор, как дверцу в сортире! Плавно». По
Виктор, майор с выцветшими погонами, щурится сквозь дым сигареты «Беломор». Его кабинет в севастопольской штаб-квартире пропах плесенью и старыми картами. «Саша, — бросает он вчерашнему курсанту, — твоя задача — возить Веру, жену чешского посла. Никаких вопросов. Если увидишь, что она покупает журналы в киоске на улице Гоголя — доложи». Саша, втискивая фуражку под ремень формы, кивает, но уже