Андрей Громов, в армейской куртке с выгоревшими нашивками, приезжает в прифронтовой городок под Донецком. Его мать, Нина Семеновна, торгует на рынке тушенкой и гречкой из гуманитарки. Встречают у киоска с треснувшим стеклом: «Опять с пустыми руками?» — бросает она, разгружая ящики. По вечерам он чинит «Днепр» в гараже отца, где находит старую карту с пометками возле шахты №17. В аптеке
В пятиэтажке на Оболони пенсионерка Галина Семеновна каждое утро вытирает подоконник тряпкой, присматривая за двором. Её соседка снизу, Людмила, кричит через балкон: «Васька опять на помойке шарится, вашего прикормила!» Галина бурчит: «Мой Барсик не шляется», но прячет остатки селёдки в холодильник. На четвёртом этаже у Коваленко с утра грохот — Виктор роняет гаечный ключ, пытаясь починить кран.
Оксана, студентка-биолог из Чернигова, случайно находит в заброшенной школе под Киевом потрепанный дневник 1943 года. На страницах — карандашные наброски деревьев с подписями «Ліс помсти» и фотография женщины, похожей на ее бабушку. «Це ж Марія?» — спрашивает она деда Ивана, разбирающего на кухне старые ящики. Тот молчит, достает из кармана кисет, скручивает цигарку: «Там не твоя справа». Через
Оксана, упаковщица на кондитерской фабрике, каждое утро протирала станок тряпкой, пропитанной запахом жженого сахара. Ее сын Артем, тринадцатилетний двоечник, прятал дневник под диванную подушку, зная, что после смены мать проверит оценки. "Опять контрольную завалил?" — она швыряла на стол связку ключей, оставляя царапины на пластике. Николай, владелец фабрики, в это время спорил в
Артем Михеев, 32-летний предприниматель из Днепра, поселился в киевской квартире с белыми кожаными диванами и огромным телевизором. На первом групповом свидании в ресторане «Одесса» Настя, медсестра из Харькова, пролила красное вино на его рубашку, засмеявшись: «Теперь хоть запомнишь». Лера из Львова, в платье с вышитыми маками, пыталась увести его в зимний сад, но он задержался у бара, слушая,
Антон, слесарь с завода «Прогресс», находит в старом шкафу на заброшенной даче потрепанный саквояж. Внутри — пачки советских рублей, письма на польском и фотография незнакомки в шляпе с вуалью. Он звонит Оксане, которая торгует сигаретами в киоске у вокзала: «Приезжай, тут такое… Да возьми такси, отдам потом». Она щупает деньги пальцами, пахнущими дешевым лаком для ногтей: «Это же давно не в
Иван, 23 года, грузчик с рынка «Южный» в Днепре, каждое утро заворачивает в целлофан мясные туши, пока не натыкается на Оксану — рыжую девчонку в рваном кожаном пальто. Она ищет отца, пропавшего в тоннелях под старым химзаводом. «Ты с ума сошел туда лезть?» — Иван бросает мясницкий нож на стол. Оксана молча разворачивает карту с пометками: красные кресты, даты, обведенный район вокзала. В её
Оля, в потёртых джинсах и мужской рубашке, вытирала пот со лба, разгружая ящики с персиками у сарая. Отец, Николай Иванович, ворчал, что пора бы уже замуж, а не с деревьями возиться. «Ты бы хоть Володьку из райцентра присмотрела, у него трактор новый», — бросал он, затягиваясь самокруткой. Сестра Марина, беременная третьим, приезжала на выходные, привозила конфеты в смятых фантиках: «У тебя,
В студии под яркими софитами, заляпанными кофейными пятнами, Олег Винник крутит в руках ручку, пока рыжеволосая Катя из Житомира дрожащим голосом тянет «Очи чёрные». Потап, не глядя, жмёт кнопку — кресло со скрипом разворачивается. «Ну наконец-то!» — перекрикивает гул зала Святослав Вакарчук, стуча ладонью по столу, где валяются обёртки от «Рошен». За кулисами стажёрка Маша роняет поднос с
В индустриальном городке Днепродзержинск брат и сестра, Андрей и Оля Марченко, живут в хрущёвке с треснувшими подоконниками. Андрей, в засаленной куртке слесаря, каждое утро выпивает чай с сахаром-песком, прежде чем идти на трубопрокатный завод. Оля, в выцветшей юбке до колен, раскладывает на кухне газеты с объявлениями о работе в Киеве: «Тут хоть водителем грузовика, там — секретаршей. Выбирай,
Максим, водитель с облупленным *Daewoo Lanos*, каждое утро начинал с перекура возле гаража на Оболони. Его друг Андрей, механик с татуировкой «Не грузи» на предплечье, ковырялся в двигателе, ворча: «Опять штраф за превышение? Считай, полдня на ветер». В салоне пахло старыми сиденьями и чесночным соусом из вчерашней шаурмы — Максим подбирал клиентов возле метро «Левобережная», торопливо сбрасывая
Лика, 17 лет, протирала пыль с иконы Божьей Матери в хрущёвке на Оболони, когда в окно ворвался гул «градов». Младший брат Миша, в военной форме не по размеру, запихивал в рюкзак банки тушёнки и пачку сигарет «Прима». «Ты ж даже стрелять не умеешь», — царапала горло Лика, завязывая шнурки его берц. «А Славка из 25-й школы тоже не умел, — Миша потупил взгляд в треснутый линолеум, — его вчера в