Гёнюль, девушка лет двадцати трех, каждое утро разгружала ящики с гранатовым соком в маленькой кофейне в районе Кадыкёй. Ее рыжеватые волосы, собранные в небрежный пучок, всегда пахли корицей — хозяйка заведения, Айше, заставляла ее тереть старые медные турки до блеска. «Опять ногти в царапинах, — ворчала Гёнюль, разглядывая руки, — лучше бы в университет поступила, как отец хотел». Однажды,
В стамбульском районе Кадыкёй две соседки, Айше и Лейла, сталкиваются из-за школьного конфликта их детей. Айше, вдова, работает в местной пекарне, каждое утро замешивает тесто под треск радио с турецкими народными песнями. Ее сын, Эмир, 14 лет, разбил окно в классе, защищая одноклассницу-курдку Зейнеп от насмешек сына Лейлы, Мустафы. «Ты что, герой из сериала?» — шипит Лейла, поправляя платок,
Эмир, худой аптекарь с хронической бессонницей, разгружал коробки с антибиотиками в своей лавке на улице Истикляль. За прилавком валялся потрёпанный дневник пациента №214, найденный в старом холодильнике для вакцин. "Утром проснулся от того, что язык прилип к нёбу, как будто обожжён кислотой", — прочитал он вслух, проводя пальцем по кривым строчкам. Лила, соседка-медик с перепачканными
Ахмет, старший из братьев, чинил старые моторы в портовой мастерской возле Галатского моста. Его брат Демир, в засаленной кепке и с пачкой сигарет в кармане рубахи, торговал рыбой на рынке в Эминёню — каждое утро начинал с перепалки из-за цен: *«Балаık свежее, чем твои мысли, Мурат! Не нравится — иди к грекам покупай!»*. Джем, средний, развозил на ржавом мопеде заказы из семейной кофейни в
Эмир, владелец текстильной фабрики в Измире, каждое утро проверял отчеты в кабинете с резными деревянными ставнями. Его жена Лейла, в платке цвета инжира, разливала *айран* по стаканам, стараясь не звякнуть ложкой о край металлической миски. «Завтра поедем к моим родителям. Мать хочет увидеть внуков», — бросил он, не отрываясь от бумаг. Лейла, стирая ладонью крошки со стола, ответила тише шелеста
Эмир, сын владельца текстильной фабрики в районе Фатих, врезался на мотоцикле в тележку Зейнеп, которая торговала вялеными абрикосами у мечети Сулеймание. Вместо извинений бросил: *"Следи за дорогой, не видишь — я опаздываю?"* Она, вытирая пыль с рассыпавшихся фруктов, ответила: *"Богатые думают, асфальт только для них стелют?"* Его отец, Неджми, узнав о происшествии, заставил
В деревне Чамлыджа Фатма, 32 года, каждое утро начинала с того, что доила коз, пока её муж Хасан, пахнущий табаком и ракией, кричал из-за стола: "Хлеб черствеет, а ты всё копаешься!" Однажды, после того как он разбил глиняный кувшин об стену, она собрала чемодан, положив внутрь вышитый платок матери и фотографию сестры, и уехала на автобусе в Стамбул. Билетёр, щелкая семечки, пробурчал:
Молодой автомеханик Гёкхан, в рваной футболке с пятнами машинного масла, каждый вечер возвращается в старую квартиру в Çengelköy, где его ждёт жена Ипек — дочь владельца текстильной фабрики Исмаила. Тесть, ворча за столом над порцией баклавы, тычет вилкой в воздух: «Ты даже кран на кухне починить не можешь, а хочешь мою дочь содержать?». Гёкхан молча ковыряет отвёрткой заедающий замок на балконе,
Исмаил коптит двигатель в гараже на окраине Стамбула, пачкая руки в мазуте. Айше, его жена, разбирает тетради за кухонным столом, пока кипятится чайник. «Электричество опять отключат, если не заплатим до пятницы», — бросает она, не отрываясь от красных пометок. Он молчит, вытирая лоб грязным рукавом. На следующий день хозяин мастерской выбрасывает его сумку с инструментами на мокрый асфальт:
Шебнем, учительница младших классов из Зейтинбурну, каждое утро заваривает чай в потёртом термосе, пока её сын Мустафа ковыряет ложкой в тарелке с омлетом. «Доктор Исмаил сказал, анализы будут готовы к пятнице», — бросает она соседке Фатме, застёгивая куртку сына. В клинике на холмистой улице Шишли Исмаил, в белом халате с пятном от кофе, листает историю болезни мальчика. «Если не найти донора за
Элиф, 19 лет, каждое утро перебирала струны саза в тесной комнатке над кафе «Халич» в районе Кадыкёй. В окно врывался запах жареных каштанов с улицы Истикляль, а соседский кот таскал куски симита из её сумки. «Опять не спишь?» — хрипел Джем, владелец кафе, задвигая стул с скрипом. Он, бывший ударник, теперь чинил старые граммофоны и ворчал на клиентов, заказывающих ракы без закуски. По вечерам
Хасан ковырялся в двигателе старого «Фиата», когда клиент в помятой рубашке начал орать: «500 лир за замену прокладки? Ты с ума сошел!» Из кармана зазвонил телефон — Эсра, жена, напомнила про долг за электричество. Вечером, за чечевичным супом, сын Али тыкал вилкой в тарелку: «У всех в школе новые кроссовки. Мне стыдно». Хасан молча достал из кошелька смятые купюры, отдал половину. На улице