Лиза, 16 лет, переехала в дождливый калифорнийский городок после развода родителей. В старом доме с облупившейся краской на ставнях она нашла под половицей в спальне потрёпанный дневник 1950-х годов. «Кто такая Клара М.?» — спросила она у соседки Эмили, перебирая пожелтевшие страницы с рисунками лилий. По ночам Лиза слышала шаги на чердаке, а однажды увидела в зеркале девушку в платье с кружевным
Джерри Кластерфанк, в растянутом свитере с оленями, пытается прикрутить гирлянды к крыше, но лестница проваливается в сугроб. Линда, его жена, из кухни кричит: «Опять фарш в духовке подгорает! Кто выключил таймер?» Их дочь Люси, пятнадцать лет, красит ногти чёрным лаком у телевизора, где трещит запись «Рождественских каникул». Младший сын Итан, в пижаме с эльфами, тычет пальцем в окно: «Соседи
Лила, 17-летняя старшеклассница из Чикаго, находит в подвале родительского дома старую коробку с детскими рисунками. Там же — разбитый телефон ее покойной матери, который внезапно включается, перенося Лилу в прошлое: она стоит на кухне, слышит голос брата Эзры: «Ты опять забыла про мой концерт?» Реальность дробится — теперь она видит два временных слоя одновременно. В библиотеке колледжа, где
Томми Карвер, седой застройщик из Чикаго с привычкой жевать мятные таблетки после сигар, обнаруживает, что его дочь Лора сливает данные о тендерах конкурентам. Он ловит её за старым ноутбуком в подвальном баре своего пентхауса: *«Ты думала, я не проверяю историю браузера? Там кроме котиков ещё и папка „Детройт“»*. Лора, в потрёпанной косухе с запахом бензина (она ремонтирует классический
Мардж, уборщица с фиолетовыми накладными ресницами, нашла в трещине между ковром и стеной зубастый кулон. Она сунула его в карман, пока камера в углу потолка мигала красным. В это время Лора, медсестра из Небраски, приехавшая на собеседование, искала в шкафу номер 7 пропавший чемодан с рецептами. «Черт, здесь даже мыши сдохли бы от скуки», — пробормотала она, натыкаясь на коробку с облупившимися
Мэри Леннокс, теперь подросток с коротко остриженными волосами и потертым чемоданом, возвращается в Мисселтуэйт-Мэнор после смерти опекуна. В особняке 1919 года пахнет пылью и воском для паркета. В прихожей она сталкивается с Лилой — девочкой в платье с заплатками, которая прячет за спиной сломанную куклу. «Ты тоже сирота?» — бросает Лила, ковыряя ногтем трещину на столе. Мэри находит в
Лора, 27 лет, в синем фартуке с пятном от кофе, переставляет чашки в «Мельнице» — крошечной бруклинской кофейне. Каждое утро она заказывает такси для матери с деменцией, пока режет брауни. Джейк, гитарист с потёртым чехлом от Fender, заваливается в 11:03, заказывает эспрессо и пялится в разбитый экран телефона. «Опять ночью писал?» — бросает Лора, вытирая стол. «Да ну, сосед сверху опять тубусы
Джек Торрес, агент контртеррора из Лос-Анджелеса, в 6:15 получает звонок от дочери-подростка Эмили: «Пап, в метро какой-то мужик оставил красный рюкзак. Ты же обещал забрать меня с репетиции к восьми?» Он мчится на станцию «Юнион», но взрыв на перроне 3А уже сносит часть потолка. В кармане одного из тел он находит чек из кафе «Берлинский пончик» на Фридрихштрассе — тот же бренд бумаги, что и в
Эмили Картер, тридцатилетняя сотрудница антикварной лавки в Чикаго, разбирая старые ящики на складе за улицей Вест-Луп, натыкается на деревянный сундук с медными заклепками. Внутри — перевязанные бечевкой письма 1920-х годов и фотография женщины, похожей на нее. «Джейкоб, ты видел это?» — кричит она брату, который грузит мебель в фургон. Тот, вытирая пот с лица, бросает: «Выбрось. Опять хлам с
Лиза, 17 лет, в рваных джинсах и толстовке с капюшоном, копается в коробке под кроватью Джейка. Находит его телефон с треснувшим экраном — на нём засохшая грязь и три пропущенных вызова с номера 555-0184. Последнее сообщение: «Они ждут у моста. Не опаздывай». Она тычет пальцем в карту на стене, отмечая красным маркером заброшенный целлюлозный завод за рекой Уилламетт. В кафе «Diner’s Edge» бармен
В Париже Хироши Танака, японский гравёр, каждое утро покупает чёрный кофе у бармена Луи возле площади Пигаль. "Опять без красного?" — Луи указывает на пустую банку с краской. Хироши роняет в стакан сахар: "Красный ищет сам". В мастерской на Монмартре он режет линолеум для плакатов, заваленных цитатами из Сартра. Тем временем в Берлине Томас Брайт, американец с выцветшей
Джейк, в помятой кожаной куртке, закурил у входа в бар «Коралловый крюк», пока Лина внутри торговалась с дилером. Ее рыжие волосы слипались от влажного воздуха, пальцы барабанили по стойке. «Двадцать штук, и точка, — бросила она, суя пачку денег в карман ветровки. — Иначе твой грузовик завтра увидят на дне залива». Дилер, щурясь через дым, кивнул. В углу Карлос, бармен с татуировкой якоря на шее,