Антон Колесов, водитель маршрутки с облупленным рулем и трещиной на лобовом стекле, каждое утро объезжает ямы на дороге между Вышним Волочком и Тверью. 12 марта, в семь утра, его «ПАЗ» занесло на обледенелом мосту через Тверцу. «Держитесь за поручни!» — рявкнул он, вцепляясь в рычаг КПП, пока подросток в наушниках бился головой о стекло. В приемном отделении городской больницы медсестра Лиза
В общаге на окраине Перми Катя, 19 лет, моет полы в кафе «У Галины» после отчисленя из педа. По утрам она крадёт у соседки Светы сигареты «Прима» — та спит в наушниках, обняв потрёпанного мишку из детдома. «Опять ты как крыса шныряешь», — хрипит Света, не открывая глаз, когда Катя роняет металлический совок. В пятницу к ним приезжает Лера из Екатеринбурга: работает в салоне «Эйфория», носит
Сергей, водитель маршрутки из Люберец, находит в бардачке своей «Гранты» мужскую перчатку с инициалами «Д.К.». Запах дешёвого одеколона «Саша» смешивается с ароматом вчерашних чебуреков. «Ты вообще дома ночуешь?» — бросает он жене Ирине, пока та красит ресницы у треснувшего зеркала в прихожей. Она молчит, застёгивает куртку с капюшоном «Puma» — подарок на прошлый день рождения. Вечером в гараже
Лиза, 23 года, библиотекарь из спального района Петербурга, нашла между страниц «Идиота» потрёпанный дневник с обложкой, пахнущей сыростью подвала. На первой странице — фиолетовые чернила: *«12 марта 1978. Папа снова говорил, что мама умерла от гриппа, но я видела письма из Ленинграда...»* Подпись — Вера Широкова. Вечером Лиза спросила бабушку Нину за чаем с лимонным тортом: «Кто это?» Старуха
Сергей замечает Алексея в лифте бизнес-центра на Пресненской набережной — тот держит тот же термос с треснувшей крышкой, что и у него. "Шестой этаж?" — бросает Алексей, поправляя галстук с пятном от кофе. Вечером, пока жена Катя разогревает котлеты в хрущевке у метро «Беляево», Сергей листает её телефон, натыкаясь на фото: Алексей в его же сером пальто стоит у их подъезда, на заднем
Алиса, 27 лет, живет в хрущевке на улице Малышева в Екатеринбурге. Работает корректором в местной газете, по вечерам переписывается с подругой Юлей из Новосибирска в Telegram. В пятницу, пока чистила картошку на кухне, нашла в шкафу коробку с детскими рисунками — акварельные корабли и березы, подписанные печатными буквами: «Хочу в Крым, 2009». За окном снег с дождем хлестал по балконному стеклу.
Витя, закутанный в рваный шарф, прислонился к кирпичной стене заброшенного цеха, считая до ста. Его варежка с дыркой на большом пальце скрипела по снегу, пока он прикрывал глаза. Лида, спотыкаясь о ржавые трубы, залезла под конвейерную ленту, вцепившись в телефон с треснутым экраном — мать десять раз звонила, но девочка сбросила вызов. "Девяносто восемь, сто! Иду!" — крикнул Витя, а
Сергей, слесарь с завода «Прогресс» в Нижнем Тагиле, замечает в расчётке пропуск двух смен. «Алексей Петрович, я в четверг пресс чинил, это как недоработка?» — тычет пальцем в бумагу. Начальник цеха отворачивается к окну с треснувшей рамой: «По штатному расписанию тебя там не было. Иди оформляй объяснительную». Дома Ольга, его жена, листает квитанции за свет — в углу каждой печать ООО «Северный
Кирилл, сортировщик на консервном заводе в Подольске, обжег руку о паропровод в цеху. За бинтами пришел в аптеку на Ленина, 14, где Света, в мятом халате с выцветшим именем на карточке, тушила за углом электронную сигарету. «Йод закончился, будет зеленка», — бросила она, разглядывая его промасленную куртку. Он уронил банку абрикосового компота из авоськи, стекло разлетелось по треснувшей плитке.
Елена, медсестра с облупившимся лаком на ногтях, каждое утро брала Сашу за руку у подъезда хрущёвки — вела его к автобусу, который вёз сына на процедуры. «Не дёргайся, как в прошлый раз», — бормотала она, поправляя ему шапку, пока он отворачивался к заледеневшему окну. В пятницу, когда Саша упал на школьном катке, а врач в поликлинике №4 сказал: «Без МРТ не скажу, сколько это стоит», Елена вышла
В Кишинёве, на улице Букурешть, Лера подметает пол в кафе «La Ploaie» перед закрытием. Её сапоги скрипят от сахара, рассыпанного у стойки. За столиком у окна Макс ковыряет отвёрткой в разобранном радиоприёмнике, глотая остатки холодного кофе. «Слушай, это же записи 80-х», – бормочет он, показывая Лере потёртую тетрадь с водяными пятнами, найденную за холодильником. На странице 43 детские
Кирилл, водитель 35-ти лет с маршрута №17 в Екатеринбурге, три дня подряд находил в кабине трамвая свёрнутые в трубочку записки: *«Твоя мать задыхается в хрущёвке без лекарств. Встреча у гаража „Уралмаша“ — или пенсия на могилу»*. Артём, напарник с облупленными тату на пальцах, тыкал в его спину сигаретой: «Слышь, опять воняет горелым? Это не тормоза — это твои мозги тлеют». Вечером Кирилл,