Лера, пятнадцать лет, копошилась на чердаке бабушкиного дома в Рязани, разбирая коробки с пахнущими нафталином свитерами. Завалявшаяся за комодом трещина на дверце старого дубового шкафа привлекла ее внимание — внутри торчал уголок тетради в синем переплете. "Там мусор, не лезь", — бросила бабушка Мария Петровна снизу, помешивая щи в кастрюле с отколотой эмалью. В тетради оказались
Денис щелкал заедающей клавишей в подвале на улице Куйбышева. На столе — обогреватель с треснувшим корпусом, три пустых банки *Adrenaline Rush*, крошки от сухариков «Кириешки» на клавиатуре. Игорь в кресле с оторванным колесом матерился на англоязычный форум: «Бля, опять эти ура-патриоты спамят про Крымнаш. Мешают работать». Через взломанную камеру в лондонском офисе наблюдали, как менеджер в
Сергей Михеев, водитель лесовоза с прожженным сиденьем от «Беломора», зацепился взглядом за желтую карту в архиве краеведческого музея. Его друг Николай Семенов, хранитель фондов в очках с заклеенной дужкой, тыкал пальцем в пятно на пергаменте: «Тут, между колокольней и погостом, метка. Говорят, поп Степан ценности в землю зарыл, когда красные пришли». За окном хлопья снега прилипали к грязному
Анна, в синем пиджаке с потёртыми локтями, каждое утро протирала пыль с таблички «Отдел регистрации браков». В архиве, где пахло старыми чернилами и лавандовым саше, Ольга рылась в папках 80-х, пытаясь найти свидетельство для бабушки в цветочном платке: «Вы точно не Пузановы? Может, Пузан*ковы*?» Игорь, заваленный бумагами, ворчал на сломанный принтер: «Опять эта железяка… Кто последний картридж
Игорь, механик из сервиса на окраине Москвы, в пятницу вечером задерживался, чиня разбитый Chery Tiggo. Руки в масляных разводах, под ногтями — въевшаяся грязь. Марина, его девушка, звонила трижды: «Сколько можно копить на свадьбу? У Светки с Жекой уже второй ребенок, а мы в этой пятиэтажке с плесенью на потолке». Он бросал ключи в железный ящик, хрипел в трубку: «Через месяц, точно. Договорились
Лида, в засаленном фартуке и резиновых сапогах, перебирала кабели в цеху химкомбината "Прогресс". Запах серы въелся в кожу, смешиваясь с ароматом вчерашней селёдки из контейнера-сумки. Подруга Марина, протирая очки грязной тряпкой, шипела у гидравлического пресса: *«Твой Сергей в долгах как в шелках — небось сбежал от коллекторов, а ты тут тунца ловишь»*. Вечером, разбирая ящик с
Елена Григорьевна, преподаватель в детской музыкалке под Тверью, три года не могла собрать деньги на ремонт рояля «Красный октябрь» с расстроенной педалью. В её квартире пахло сыростью от протекающей крыши, а на столе лежал очередной счет за отопление с красной пометкой «Просрочено». Ученица Лера, 12 лет, била по клавишам этюда Черни, словно молотком по гвоздям. «Опять минор путаешь с мажором? –
Главные герои — Кирилл, 23 года, механик в обшарпанном гараже на окраине Екатеринбурга, и Лиза, студентка архитектурного университета, подрабатывающая официанткой в кафе «У Марго». Они пересекаются на остановке автобуса №45: Кирилл, в промасленной куртке, пытается зажечь сигарету на ветру, Лиза вязаным шарфом прикрывает нос от мороза. «Спички есть?» — бросает он, протягивая зажигалку с треснутым
Анна, медсестра из Череповца, в пятницу вечером обнаружила пустой счет в кухонном ящике. Сергей, муж, не отвечал три дня, а в мастерской остались недоделанные тормоза на «девятке» клиента. Она позвонила его другу-дальнобойщику: «Витя, он с тобой в рейсе?» – «Давно не брали его, слышал, в Питере подрабатывает». На автобусе через Лугу она доехала до съемной квартиры на окраине, где Сергей открыл
Лера, пятнадцать лет, после уроков в школе №14 забегает в «Пятерочку» за гречкой и сгущенкой. Мать, Светлана, просит присмотреть за трехлетним Витькой, пока она на ночной смене в хлебном цеху. В панельной двушке на Ленина, 14 трещит голубой чайник с отколотой эмалью. Лера варит кашу, поправляет провисшую розетку скотчем, слышит, как отчим Никита стучит кулаком по стенке: «Заткни его, а? Я в шесть
Анна, в рваных кроссовках и потёртой куртке, пробиралась через заросли крапивы к заброшенной шахте «Черёмушка». В кармане гремела банка с монетами — копила на новые пуанты, но вместо танцкласса каждый вечер приходила сюда. «Опять за своим призрачным балетом?» — хрипел Максим, вылезая из разбитой будки сторожа. Он таскал сюда старые динамики, чинил их паяльником, украденным из школьного кабинета
Олег, водитель маршрутки, замечает, что из семейной копилки в шкафу с потёртым венком исчезли 15 тысяч. Марина, его жена, парикмахер в салоне на улице Турку, отводит глаза: «Тётя Люда просила в долг до зарплаты». Он молча пересчитывает сбережения в конверте с надписью «На ремонт», зная, что тётя Люда год как в Волхове. На кухне пахнет горелым борщом, а из соседней комнаты доносится голос дочери