Лера копалаcь в старых коробках на чердаке бабушкиного дома в Подмосковье, когда наткнулась на радиопередатчик Р-392 с оторванной антенной. Запах масляной краски смешивался с пылью, пока она крутила ржавые регуляторы. "Макс, тут точки-тире, но ритм сбивается… как будто кто-то дышит в эфире," — позвала она брата, вытирая пальцы об потертые джинсы. Максим, не отрываясь от пайки Arduino на
Мария Семёновна, в тапках на босу ногу и выцветшем халате, каждое утро ковыряет грядки за хлипким забором. Соседи то и дело стучатся: Людмила Петровна с кривым краном в ванной, Фёдор — коза сбежала, а подросток Витька просит присмотреть за его мопедом, пока он в армии. «Опять ты, как вокзал, — ворчит Мария, заворачивая в газету банку солёных огурцов для соседки. — На, только не трещи, у меня
Анна, учительница литературы из провинциального городка под Нижним Новгородом, каждый вечер сидела за кухонным столом с треснувшей керамической плиткой, проверяя сочинения про «Обломова». Её муж Сергей, слесарь с местного завода, храпел на диване в застиранной футболке, пахнущей машинным маслом. Всё изменилось, когда в школу привезли нового физрука — Максима, москвича в потертой косухе, который
Света, водитель автобуса с облупившейся синей полосой на борту, каждое утро протирала зеркало тряпкой, пропитанной запахом солярки. Её маршрут №17 петлял между панельными пятиэтажками «Солнечного» микрорайона и промзоной, где дороги покрывались рыжей пылью от грузовиков. В гараже механик Вадим, затягивая гайки на подвеске, бурчал: «Опять сальники текут. Игорь Петрович экономит на запчастях — сам
Анна, студентка-филолог из общаги на окраине Петербурга, каждое утро покупает *булку с маком* у бабушки возле метро «Площадь Восстания». На лекции по старославянскому она спорит с преподавателем Сидоровым: «Вы говорите, *ять* — архаизм, а без него стихи Блока теряют ритм!» После пар едет подрабатывать в хостел на Невском — стирает окна от снега, пока туристы из Японии щелкают фото. Вечером в
Саша, пятнадцать лет, живет с матерью в хрущевке на окраине Минска. Мать — медсестра в районной поликлинике, после смены зашивает пододеяльник на машинке «Зингер», купленной на барахолке. На кухне — плитка с трещиной возле раковины, в холодильнике только банка соленых огурцов и пачка маргарина. «Сходи в магазин, ладно? Хлеб и молоко», — бросает она, не поднимая головы. Саша вместо магазина идет
Марина, живущая в пятиэтажке на окраине Подмосковья, нашла в кармане мужа чек из ювелирного магазина. Алексей, менеджер по продажам, клялся, что браслет — подарок для начальницы: «Она же нас продвигает, ты сама понимаешь». На кухне, разбив чашку с треснутым рисунком, Марина позвонила Ольге, соседке снизу: «У тебя муж после работы в гараже пропадает? Мой сегодня в пиджаке чужые волосы нашла —
Ольга приезжает в деревянный дом под Воронежем после смерти матери. На кухонном столе — конверт с надписью «Для дочки», внутри схема сада и список сортов роз. Брат Игорь, в засаленной куртке, стучит молотком по покосившемуся крыльцу: *«Крышу протекает, а ты про какие-то цветы»*. В сарае за ржавыми банками с вареньем Ольга находит мешок луковиц, перевязанный маминым шерстяным шарфом. Соседка тетя
Анна, в синем халате с пятнами от свёклы, пересчитывала мелочь на кухне хрущёвки. Максим, воняющий соляркой, швырнул на стол потрёпанный кошелёк: «С завода везешься каждый день как на праздник. У Петровича и туфли новые, и духи». Она разбила чашку с облезлым «ХБ», когда потянулась за тряпкой: «Ты б лучше в рейсах меньше бухал – глядишь, на колесо хватило бы». За стеной соседка включила «Поле
Сергей выходит из автобуса на вокзале в Липках, спина ноет от долгой дороги. В руках потёртый чемодан с армейской формой и пачкой сухарей, которые дали на прощанье сослуживцы. Ольга ждёт у ларька с шаурмой, курит «Винстон», накинув на плечи старый свитер мужа. «Свет опять отключили, — говорит она, забирая чемодан. — На прошлой неделе Машка из ЖЭКа грозилась долги спилить». Идут мимо пятиэтажек,
Анна, учительница сольфеджио в музыкальной школе под Рязанью, каждое утро поправляла отклеивающиеся ноты на стенде в коридоре. В четверг, пока она чинила педаль расстроенного рояля в кабинете №3, за дверью замер инженер Сергей, присланный проверять вентиляцию. «Вы играли вчера вечером? — спросил он, держа в руке гаечный ключ. — Соседи жаловались на шум». Анна фыркнула: «Это был Рахманинов.
Кирилл, 16 лет, копался в коробках на чердаке старого дома в Нижнем Новгороде, когда наткнулся на «Зенит-Е» с треснутым объективом. В кармане футляра лежала пленка «Свема» с надписью *«Не проявлять»* синими чернилами. Его друг Ваня, таская за собой запах ацетона из школьной лаборатории, настоял: «Давай проявим, а то завтра контрольная по химии — всё равно засыплюсь». В ванной, затянутой желтым