Марина, заведующая читальным залом в библиотеке на улице Советской, каждое утро протирала пыль с потрескавшихся корешков книг. В экземпляре «Тихого Дона» с пометкой «1974» она нашла обрывок письма: *«Встреча у водонапорной башни в субботу. Принеси то, о чём договаривались»*. Подпись — «С.Г.». За чаем в кафе «Рассвет», где официантка Люда всегда клала лишнюю ложку варенья, подруга Ольга крутила у
Врач Алексей Гордин приезжает в закрытую колонию на скалистом острове в Белом море. Начальник учреждения, майор Сергей Крутов, встречает его у причала: «Здесь не больница, доктор. Лечите, но не жалейте». Бараки с прогнившими стенами, запах рыбы и дезинфекции. Заключенные в робах с выцветшими номерами копают траншеи под дождем. Гордин замечает шрамы на спине у подростка Витька «Кнопки» — следы от
Анна, библиотекарь из Екатеринбурга, каждое утро заваривает растворимый кофе в чашке с отколотой ручкой. Её коллега, Марк, вечно ворчит: «Опять эти школьники энциклопедии раскидали — хоть бы *Собачье сердце* Булгакова спёрли, а то мусором завалены». По дороге домой Анна заскакивает в «Калитку» — столовую возле вокзала, где таксист Дмитрий, бывший сварщик, ковыряет вилкой пересоленную гречку.
Лиза Ковалёва и Максим Игнатьев живут в одном подъезде хрущёвки на окраине Нижнего Новгорода. Их дружба началась в пятом классе, когда Макс заступился за Лизу, которую дразнили из-за очков с толстыми линзами. После уроков они прячутся на заброшенной стройке, делят бутерброд с докторской колбасой и рисуют комиксы в тетрадке в клетку. «Ты рисуешь как обезьяна с фломастером», — смеётся Лиза, пока
Сергей Сальников, следователь из Москвы, приезжает в провинциальный городок под Вологдой расследовать смерть подростка, тело которого нашли у замёрзшей реки. Местные шепчутся о «ледяном призраке», старухи крестятся, глядя на треснувший колодец за школой. В морге врач Анна Соколова, перебирая окровавленную одежду погибшего, замечает: «У него в кулаке песок с чужого берега. Вы копать будете или
Настя, москвичка тридцати лет, случайно находит в телефоне мужа Сергея переписку с коллегой. "Кого это Марина зовет тебя *мой плюшевый мишка*?" — тычет она экраном в лицо мужу, пока их четырехлетняя Лиза рисует фломастером на обоях. Через два дня Настя грузит чемоданы в раздолбанную «Ладу», забирает дочь и уезжает к бабушке Галине в деревянный дом под Витебском. Там, среди банок с
Ольга, продавщица в круглосуточном «Клюквине» на окраине Москвы, обнаружила за прилавком труп мужчины в кожаной куртке. Вместо вызова полиции она набрала Игоря, механика из соседнего автосервиса: «Опять эта хрень. Кровища аж под холодильник затекла». Игорь притащил с собой Марка, студента-заочника, который развозил суши на ржавом велосипеде. Троица договорилась не светиться — у Ольги просрочена
Настя, медсестра из провинциальной больницы, обнаруживает в отцовском гараже ржавый чемодан с золотыми слитками. Виктор Семёнович, её отец, запивает долги водкой в гараже, пахнущем машинным маслом и пылью. "Ты где это взял?" — Настя тычет пальцем в слитки, пока он ковыряет отвёрткой старые покрышки. "Не твоё дело, дочка", — бурчит он, пряча глаза. Она забирает чемодан, прячет
Герасим, 35-летний электрик с завода «Красный Октябрь» в Нижнекамске, каждое утро проходил мимо заброшенной церкви на улице Горького. В кармане — пачка «Беломора», в сумке — термос с чифиром. Однажды возле проходной он наткнулся на мертвого голубя с фиолетовым клювом. «Опять химотходы сливают», — буркнул слесарь Вадим, закуривая у трансформаторной будки. Герасим начал замечать странности: в реке
Лиза втирала в ладони дешёвый крем от обветривания, пока Максим ковырялся в щитке с предохранителями. «Смотри, проводка опять дымится», — бросил он, доставая пачку «Беломора» из кармана рваной куртки. За окном общежития на проспекте Славы трещали колёса трамвая, а в комнате на третьем этаже Аня, пятнадцатилетняя с синим закатом на скуле, молча ковыряла пластырь на расцарапанном телефоне. Лиза
Марина, старшеклассница из Питера, нашла треснувшее зеркало в бабушкиной комодe на даче под Выборгом. Пыль на раме пахла затхло, а в отражении мелькала девушка в платье 80-х — Лиля. «Ты же видишь меня?» — голос звучал, будто из радиоприемника. Марина потрогала стекло, и Лиля схватила ее за запястье: «Давай поменяемся. Всего на день». На следующий вечер Марина проснулась в коммуналке на улице
Елена, московская швея из ателье на Арбате, столкнулась с Софией, миланским дизайнером, на текстильной выставке в палаццо на Via Montenapoleone. "Выбираете лён или шерсть?" — спросила София на ломаном русском, перебирая образцы. Через неделю они шили коллекцию в подвале бывшей фабрики: треснувшие стены, гул обогревателя, крошки от круассанов на лекалах. "Бордо — это смерть, тут