Амина, 23 года, копается в старом сундуке отца на третьем этаже хрущевки в районе Икея. Лампочка мигает — опять перебои с электричеством. Под слоем выцветших тканей находит потрепанный блокнот с пометкой *"Клиенты: Олувале, 12.03.2018"*. Внутри — столбики цифр, схемы поставок пальмового масла через порт Лагоса. Чиди, ее соседка с детства, щелкает семечки у окна: «Брось это. Помнишь, что
Амина, 24 года, работает младшим копирайтером в лагосском рекламном агентстве "Яркие горизонты". Каждое утро она толкается в переполненной *danfo* — синем микроавтобусе, где кондуктор кричит: «Ошоди! Ошоди! Входи-выходи быстрее!» В офисе ее стол завален скетчами для кампании растительного масла "GoldenDrop". Коллега Чиди, всегда в розовых запонках, бросает через перегородку:
Эмили, мать троих из Бристоля, каждое утро раскладывала носки мужа Тома на лестнице, пока не нашла в его куртке чек из ювелирного с непривычным именем. Вместо скандала она собрала соседок — медсестру Лидию и студентку-иммигрантку Фариду — в заброшенном кафе на углу Хай-стрит. «Он купил колье любовнице, а я три года экономлю на плитке для ванной», — бросила Эмили, разминая пальцами салфетку с
Чиди, худой парень в потёртой футболке с логотипом пивной компании, разгружал ящики с газировкой за лавкой на рынке Икея. В кармане жужжал разбитый телефон — мать звонила третий раз, спрашивала про деньги за аренду комнаты в Адже. Возле киоска с жареным плантейном к нему подкатил Эмека на мопеде, в золотых цепях и с шрамом через бровь: *"Слушай, брат, завтра грузовик с электроникой из порта.
В Лагосе Амара Нвадике, кандидат в сенаторы от оппозиции, втирается в толпу на рынке Иданре, поправляя *геле* на голове. Ее помощник Чиди раздает листовки с лозунгом «Свет не выключится», тыча пальцем в обесточенные лавки с генераторами. «Мама Босс, они уже подкупили председателя участка в Бадагри», — шепчет он, вытирая пот с висков. Тем временем в Абудже Ибрагим Дантата, министр по особым
Чиди, 17 лет, торгует подгнившими манго на рынке Ошоди в Лагосе, пока его сестра Амака стирает школьную форму в жестяном тазу. "Если не соберу 5000 найр до пятницы, Эммануэля выгонят из школы", — бормочет он, разглядывая треснувший экран телефона. По вечерам они с соседом Уче чинят старый генератор, ворча на бензин, который "дороже крови". Запах жареной плантэйн смешивается с
Олувасеми, подросток из квартала Марин в Лагосе, находит в рюкзаке покойной матери потёртый амулет с резьбой в виде рыбы. «Бабушка из Ошогбо приснилась опять, — бормочет он, перебирая бусины, — говорила, искать «тот храм за рекой». По следам сна он пробирается на рынок Балогун, где старьёвщик Ибрагим, разглядывая амулет, хрипит: «Это же печать Окороши… Твоя мать вляпалась в дела духов». Тем же
В Лагосе медсестра Аданна замечает, что её муж Эмека, владелец автосалона на улице Адеола Одеку, всё чаще задерживается «на встречах». Однажды, пока он моется, она видит смс от Нкечи: *«Забрала платье из ателье. Когда привезешь деньги?»*. Аданна проверяет его старый телефон в ящике с инструментами — там фото Нкечи в синей анкаре на пляже Элегуши. За ужином (жареная тилапия и фуфу) она бросает
Чиди, парень с шрамом над бровью, каждое утро пробирался через лабиринт лагосских трущоб к ларьку, где продавал старые аккумуляторы. Его сестра Амина, с лицом, всегда испачканным углем от готовки *суя*, однажды нашла в коробке из-под бананов потрепанный дневник с печатью военной академии 1970-х. «*Этот город сожрет нас, как крыс*», — пробормотал Чиди, перелистывая страницы с картами, где
В Лагосе, на пыльном рынке Икедже, Олувасё крадет кошелек у старухи в платке. Его друг Чиди окликает: *«Ты совсем крысой стал? Видишь же, она на палке еле ходит»*. Олувасё плюет в песок, прячет деньги под треснувшую плитку у ларька с бататом. Дома, в комнатке с проржавевшим вентилятором, мать кашляет в тряпку: *«Купи хоть таблеток, а?»*. Он молчит, глядя на пятна плесени над кроватью. Через три
Акин Деле Осибиоджо, губернатор Лагоса, втирает пальцем пятно крови на манжете, пока его помощник Тунде листает отчёты о ДТП на окраине города. Сын Акина, Даре, ночью сбил мотоциклиста, пока гонял на отцовском джипе с друзьями. «Надо убрать все следы до рассвета», — бросает Акин, поправляя тюбетейку, которую ему в спешке надела жена Лара. Тунде кивает, жуя лакричную жвачку, запах которой
Амака, 19 лет, продает акрару на переполненном рынке Ошоди в Лагосе. Каждое утро она протискивается между грузовиками с бананами и киосками, где пахнет жареным плантейном. Ее брат Чиди, студент колледжа, ворчит за чашкой зингера: «Если не найду 50 тысяч на доплату за семестр, меня выгонят к пятнице». В соседнем квартале их друг Эффе чинит мототакси «кеке напе», украшая руль брелком в форме