Лука разгружал коробки с кальмарами в рыбном магазине на via Partenope, когда почтальон сунул ему в руку конверт с печатью Турина. Сестра Марта писала редко — только по делу. «Папа умер. Приезжай разобрать его вещи. Квартиру продаём в пятницу.» В углу письма расплылось коричневое пятно, будто она ставила чашку прямо на чернила. Покупательница в жёлтом платке тыкала пальцем в стекло витрины: «Эти
Марина, учительница географии с облупившимся лаком на ногтях, пришла в трёхкомнатную хрущёвку после похорон отца. Антон, её младший брат, сидел на кухне с пустой бутылкой «Жигулёвского», разминая в пальцах обрывок газеты «Труд». — Продадим сервант, — сказала Марина, поправляя очки, заляпанные детскими отпечатками. — Сколотим хоть на репетитора Витьке. — В углу валялся осколок вазы, которую Антон
Граф Артур фон Дракулов, с острыми клыками и плащом, вытертым по краям, арендует замок Шварценберг под предлогом изучения баварских обычаев. Местный трактирщик Франц, поправляя кожаный фартук, шепчет соседям: «Слушайте, он платил серебряными монетами XVII века — где он их взял?» По ночам из замка доносятся крики сов, а в деревне пропадают гуси и коровы. Ученик мясника Ганс, прячась за дубом,
Марко, скрипач из Милана, в пятницу уронил смычок в канал возле театра Ла Скала — отвлекся на перепалку с Луизой, парижской певицей, которая курила у киоска с нотами. Она сказала: «Твои пассажи в третьем акте — как сонный трамвай», а он, вылавливая инструмент мокрым рукавом, пробормотал: «Хоть трамваи не фальшивят на верхних „ля“». Тем же вечером в Брюсселе Эмиль, пианист с рукописными
Лука, итальянец в потертом хаки, копался в песке возле сгоревшего джипа. В кармане — обрывок карты с пометкой «Тамангхассет», найденный в рюкзаке погибшего проводника. Элен, француженка с потрескавшимся поляризатором на фотоаппарате, спорила с немцем Карлом, который чинил рацию, облизывая пересохшие губы: «Твой GPS врет. Мы прошли мимо скалы с тремя пальмами час назад». Карл швырнул гаечный ключ
В Копенгагене Ханс ночует на чердаке у семьи Коллинов — покровитель Йонас то и дело ворчит: «Опять штопаешь носки вместо того, чтоб писать?» Андерсен таскает в театр пьесу про троллей, но режиссёр Сьоборг рвёт листы: «Зрители уснут от твоих стихов». Чтобы купить чернила, Ханс продаёт единственную шляпу старьёвщику у Нюхавна, позже пишет при свете масляной лампы, пока по потолку ползают тени.
Амита, дочь махараджи Викрама Сингха, в Раджпуре, княжестве у подножия Гималаев, 1947 год. Отец в кабинете с резными дверями подписывает бумаги с британским агентом, пока она в саду давит ногой окурки, оставленные солдатами. Её синее сари пахнет дымом от костров в деревне — там перестрелки. "Ты предала наш кровь, позволив этим крысам входить через чёрный ход", — бросает Викрам, найдя в
Комиссар Лука Бьянки, в помятом плаще и с пачкой сигарет «MS» в кармане, копался в отчетах о кражах из церкви Сан-Витторе. На полу валялись осколки витражей с изображением архангела — их вырезали аккуратно, будто хирург. Монах Джузеппе, дрожа, рассказал: «Тень с рогами… Она шептала *«in sanguine est veritas»*». Лука заметил следы сажи на алтаре — не от свечей, а словно что-то горело внизу, под
Лука вытирал пот со лба фартуком, на котором засохло пятно от томатного соуса. На кухне пахло чесноком и дымом от перегретой сковороды. Мария, его сестра, нарезала базилик тонкими полосками, ворча: «Ты опять пережарил анчоусы. Папа бы тебя выгнал за это». В углу стоял ящик с треснувшей тарелкой — Карло, младший брат, уронил его утром, когда привозил овощи с рынка Кампо-деи-Фьори. «Там цукини
В Неаполе детектив Лючия Феррари, 38 лет, в пятнах от эспрессо на рубашке, находит тело скрипача с нотным листом в руке. На партитуре — пометки красным карандашом: *«Ре-диез, так начинается конец»*. Ее напарник Марко Бьянки, перебирая записи камер наблюдения, замечает: «Слепой пианист из бара *La Scordatura* трижды повторял эту фразу перед смертью». Расследуя третье убийство — певицы Карлы Риччи
Марко Рицци, тренер с измотанным блокнотом тактик, прилетает из Римини в Бруклин, чтобы спасти полуразвалившийся клуб «Ястребы». Его дочь София, 16 лет, таскает за собой чемодан с выцветшими фотографиями матери, погибшей в автокатастрофе. В раздевалке с отслаивающейся краской Марко сталкивается с капитаном команды — Джейком Торресом, который щелкает семечки и бросает: «Ты тут пятый за сезон.
Коррадо Каттани, комиссар с морщинами у глаз от постоянного напряжения, копается в бумагах на кухне с отклеившимися обоями. Эльза, его жена, ставит на стол эспрессо, чашка дребезжит о блюдце: «Опять эти конверты с угрозами?» В порту Палермо находят тело рыбака, завернутое в сеть — в кармане записка с инициалами «L.D.». Каттани выкуривает Muratti, пепел сыплется на пиджак: «Не рыбой тут пахнет, а