Лука, рыжеволосый паренек с веснушками, каждое утро развозит свежий хлеб на потрепанном мопеде по улочкам Болоньи. Его маршрут всегда заканчивается у кафе "Дель Арте", где София, дочь владелицы, ставит ему эспрессо с кривойной порцией сахара — *"Иначе ты уснешь прямо на мосту Маджоре"*, смеется она, вытирая руки в крапинках от кофейной гущи. По четвергам Лука задерживается у
Анна Фадас, девушка с перетянутым шерстяным шарфом на шее, молча стирала пятна вина с рубашки брата в жестяном тазу. Барумини — поселок в Галлуре, где даже пыль на мощеных улицах казалась вековой. Ее пальцы, исцарапанные челнком ткацкого станка, двигались автоматически: с пяти утра до заката она плела ковры с орнаментами, которые местные называли *"смерть глаза"*. Брат Паоло, вернувшись
Нефертина, археолог с привычкой поправлять очки кончиком карандаша, находит в парижском архиве университета потрёпанный дневник XIX века. Среди записей о раскопках в Александрии она вырывает страницу с координатами подземного хода под собором Сен-Жермен. Лука, инженер в потертой кожанке, роется в чертежах канализаций: «Ты уверена, что твои символы — не граффити пьяных рабочих?» Они спускаются в
Нико, в засаленном фартуке за стойкой бара на Via Brera, разгружает ящик с лимонами. "Слушай, Витт, у тебя в студии холодильник работает? Эти проклятые бутылки с персиковым сиропом воняют, как химический завод". Витторио, перебирая отснятые кадры модного показа на старом MacBook, бросает через плечо: "Там микроволновка с 2018-го не открывалась – сам рискуй". Лучано в это время
Лиза Марино, детектив из Неаполя, в пятницу утром нашла в кармане застреленного курьера ключ от склада в порту. Над письменным столом в её кабинете висит постер с видом Везувия, рядом — пустая коробка от сигарет «MS» и фотография сестры, пропавшей год назад. Информатор в баре на Пьяцца-дель-Гезу, щурясь от дыма, сказал: «Твоя Адриана спрашивала про контейнеры с красными марками. Но лучше не
Ливио, худощавый пекарь с татуировкой якоря на запястье, каждое утро замешивает тесто в крошечной пекарне на via Garibaldi. Его соседка София, студентка-архитектор, забирает корзину черствого хлеба для бездомных кошек — ее пальцы всегда в краске от поддельных эскизов церкви Сан-Доменико. "Ты опять забыл про изюм для nonna Розы", — бросает она, замечая пустую миску. За столиком кафе
Лука, рыжий парень с татуировкой совы на запястье, каждое утро чинил мопед у киоска *Il Caffè delle Ombre*. Его соседка София, студентка-архитектор, заказывала эспрессо, разглядывая трещины на фасаде палаццо XVIII века. «Опять не спишь?» — бросала она, замечая синяки под его глазами. Он отмахивался: «Крыши сами себя не покрасят». По четвергам они шли на рынок Сан-Лоренцо, где старуха Марчелла
Марко Риччи, детектив с хронической бессонницей, разглядывает фото трупа в переулке за рынком Кампо деи Фьори. На груди жертвы — выжженный символ, напоминающий перевернутый крест с зигзагами. Лука, его напарник в мятом пиджаке, тычет пальцем в пятно на снимке: «Это кровь или ржавчина?». Вместо ответа Марко достает из кармана смятый чек из бара, где третью ночь подряд пьет граппу. На обороте —
Марко, лохматый бармен из Неаполя, и София, бухгалтерша из Турина с вечным блокнотом в руках, случайно садятся в один купе поезда Милан — Палермо. Он — с гитарой и рюкзаком, заляпанным кофейными пятнами; она — с контейнером домашней пасты и распечатанным маршрутом по минутам. «Ты даже в туалет по графику ходишь?» — усмехается Марко, когда София достаёт таймер. К третьему дню пути они теряют
Леонора складывает старые фотографии в картонную коробку из-под апельсинов, пока на кухне кипит кофе. Ее сосед Марко заходит без стука, как всегда, с булками чиабатта в руках: «Синьора Бьянки сказала, что ты бросаешь пекарню. Правда?» Леонора молча поправляет платок на полке с пряностями — там остались следы муки от вчерашнего теста. Она соглашается помочь отцу Марко починить мотороллер перед
Марко, плотник с потрескавшимися от лака пальцами, находит в подвале старой виллы **Бальони** коробку с письмами на венгерском. На конвертах — пятна вина и дата **1974 год**. Он показывает их Лизе, дочери хозяйки, которая работает в кафе на Piazza Garibaldi: «Твой дед точно торговал вином, а не шпионил?» Лиза, пахнущая корицей от свежих корнетти, переводит одно письмо вслух: «Эрика, завтра
В Милане, на углу улицы с треснутым асфальтом, Марко Рицци ковыряет зажигалкой этикетку на бутылке «Спрай». Его сестра, София, втирает в ладонь крем от ожогов — вчера переборщила с паяльником, пока чинила сигнализацию для ограбления аптеки. «Ты даже гвоздя не забьёшь без инструкции, — бросает Лука, разглядывая синяк под глазом от драки в баре «Каналетто». — Завтра в пять утра, или я сам всё