Никка, в потёртом сари цвета маренго, копалась в старом комоде с резными ручками. Под слоем маминых шерстяных шарфов нашла конверт с выцветшими чернилами: *«Моей дочери — прочти после смерти»*. Рука дрогнула, когда услышала шаги за спиной. "Что ты там нашла?" — тётя Мина скрестила руки, глядя на пыльный конверт. Никка сунула письмо за пояс, соврав про старые школьные тетради. За окном,
Арджун, 14 лет, живет с матерью Лалитой и младшей сестрой Мирой в ветхой лачуге на окраине Мумбаи, где канализационные каналы переполнены после каждого дождя. Каждое утро он помогает разгружать ящики с бананами на рынке Дадара, пока Мира собирает пластиковые бутылки у киоска с чаем *масала*. «Смотри, братан, у слоника в зоопарке работа лучше, чем у нас», — шутит друг Викас, вытирая пот с лица
Инспектор Авинаш Чаухан копается в делах убитой Прии Вермы, которая торчала в кафе "Голубой лотос" на окраине Дели. В её потрёпанном блокноте — столбцы цифр: *"Смотри, как будто шифр от старого сейфа",* — бормочет он помощнику Раджу, перебирая фотографии с места преступления. Муж Прии, Ришик, в офисной рубашке с мятым воротником, твердит, что был на работе, но камеры в его
Аджай Шарма, 22 года, таскает металлолом в переулках Дхарави. Его сестра Мира, хромая на левую ногу после полицейской дубинки, варит чай с кардамоном в жестяном чайнике. «До рассвета не вернусь, — бормочет он, завязывая шнурки кроссовок, — Босс обещал двойную ставку за груз с доков». На разбитой стене за спиной — граффити с лицом его отца, убитого за отказ подписать бумаги о сносе лачуги. В
Раджеш, ленивый менеджер колл-центра, каждое утро торгуется с таксистом-рикшей у станции «Чандни Чоук»: «40 рупий, иначе опоздаю на планерку!» Его соседка Прия, учительница младших классов, в это время выкрикивает таблицу умножения через тонкую стенку, пока ее мать, миссис Шарма, жарит пакора в тесной кухне. Вечером во дворе дома №12 на улице Ганди все собираются у киоска с чаем — обсуждают, как
В переулке за рынком Калинагар полицейский Адитья Шарма натыкается на разложившийся труп мужчины в рваной рубашке цвета хаки. В кармане — квитанция из аптеки «Шри Лакшми» с пометкой «706» и наполовину стёртым номером телефона. Его напарница, Пратибха Малик, в съеденной молью куртке, разыскивает владельца аптеки — пожилого Гангадхара Рао, который бормочет о «людях в чёрных куртках», тыча пальцем в
Адити Шарма, копирайтер из Мумбаи, каждое утро пробирается через пробки на офисном автобусе, слушая в наушниках подкаст о нейробиологии. В ее сумке — контейнер с остатками вчерашнего *палак панира* и смятая заметка от мужа Арджуна: *"Совещание до восьми. Закажи еду, ладно?"* По вечерам они молча сидят на балконе хрущевки в Бандра, пока соседский телевизор орет песнями из 90-х. Арджун
Кабир Сетх, владелец строительной компании из Дели, врезается на джипе в авторикшу Приянки Шармы — она торопится в больницу Раджастана, где ее брат Акаш лежит с переломом после падения со стройки. «Ты слепая? Дорогу не видишь!» — кричит он, поправляя часы Cartier. Приянка, в поношенном сари и с потрескавшимся чемоданом, хватает его за рукав рубашки: «Вы же владелец той стройки… Деньги на операцию
Гаури, 28 лет, крутит тесто для паратх на кухне своей съемной квартиры над аптекой «Хималайская роза». Ей нужен участок на Ридж-роуд — старый дом с треснувшими ставнями, где раньше торговали шерстяными коврами. Арджун, сын владельца строительной компании «Санрайз Групп», прилетает из Дели с чертежами пятизвездочного отеля. «Выкупайте свои специи подальше от моего бетона», — бросает он, когда
Сонам Капур, 29-летняя журналистка из хаотичного района Пахарагандж в Дели, трижды за месяц отказывается от чая с печеньем, который мать подсовывает ей перед работой. «Ты не молодеешь, — бормочет мать, разглядывая пятно на скатерти. — Раджеш из аптеки спрашивал про твои планы». На редакционных собраниях Сонам предлагает репортаж о подпольных арт-пространствах, но шеф машет рукой: «Пиши про
Радж, двадцатитрехлетний механик из мумбайских трущоб, каждое утро начинал с проверки старого мотоцикла Yamaha у лавки с жареными самосами. Его сестра Мира, шестнадцать лет, исчезла после ночной смены на ткацкой фабрике — в кармане её форменного фартука нашли обгоревший чек из кафе «Лотос». «Они думают, я слепой?» — бормотал Радж, разглядывая через треснутое стекло офис Адитьи Малика, владельца
Зора, медсестра из Бандры, каждое утро протирала пыль с фотографии отца на тумбочке, пока кипятила молоко для чая. Её квартира на третьем этаже пахла лекарствами из сумки, брошенной у двери, а через открытый балкон доносились гудки машин с Linking Road. В клинике «Санат» она перевязывала старика с диабетом, ворчавшего на диету: «Джалеби хоть раз в неделю можно, бету?» — «Нельзя, дядя Радж.