Леонардо Раскин, студент-философ с выцветшей татуировкой ангела на запястье, рылся в коробке с дешевыми изданиями у букиниста на площади Кампо-де-Фьори. Под потрепанным томиком Петрарки он нашел конверт с письмом на русском — чернила расплылись, подпись неразборчива. «Это не ваш уровень любопытства, — прошипела рыжая девушка в кожаной куртке, выхватывая конверт. — Ваш друг Алессандро спрашивал
Эмир, худой парень в засаленной куртке, копался в двигателе «Тофаша» 1987 года в полуразрушенном гараже за рынком Кадыкёй. Его сестра Айше, перебирая старые радиодетали на полке, бросила через плечо: «Снова будешь вонять бензином до утра? Мама уже третью ночь суп в холодильнике ждёт». Он вытер руки о штаны, достал из кармана смятый конверт — счет за аренду гаража с красной печатью «Просрочено».
В старом районе Джайпура, среди узких улочек с запахом куркумы и тмина, 42-летняя вдова Прия Шарма балансирует между работой в лавке тканей и долгами за учебу сына-студента Арджуна. Однажды в груде выцветших сари у уличного торговца Раджеша Капура она находит сверток с изумрудно-синим сари, вышитым узорами в виде павлиньих перьев. «*Твоя бабушка оставила это перед смертью,* — бормочет старик,
Адити разбивает яйцо на раскаленную сковороду, пока Рахул ворчит из-за пятна кофе на рубашке. Их двушка в Бандре пахнет жареным тмином и пылью от кондиционера, который чинят третий день. «Ты опять забыл оплатить интернет?» — бросает она, вытирая руки о крашеный фартук с рисунком павлина. Он молча тычет пальцем в квитанцию на холодильнике, залепленную магнитом из Гоа. Днем Рахул кодит в тесном
В дождливом городке Уитчерч, затерянном между холмами Девоншира, отец Томас Коллинз каждое утро поправляет потёртый подрясник и заваривает крепкий чай с тремя ложками сахара. Его приход — церковь Святой Агнессы с треснувшими витражами — пустеет: местные шепчутся о самоубийстве миссис Харпер, найденной в реке с запиской *«Прости меня»* в замшевой перчатке. В пабе «Чёрный дрозд» Томас случайно
Аравинд копался в ящиках отцовской мастерской, разыскивая гаечный ключ, когда под слоем ржавых болтов наткнулся на потёртый свиток. На коричневой бумаге проступали линии, напоминающие карту района, но с странными пометками: «Храм Трех Лун» возле деревни Калахади, которую затопили при строительстве плотины двадцать лет назад. "Папа говорил, дед исчез, когда искал это место", —
Эмили копается в старом сундуке на чердаке, пока Джеймс чинит протекающий кран в ванной. На кухне с желтыми обоями пахнет кофе и подгоревшим маслом от вчерашней яичницы. Она находит пачку писем 90-х с подписью «М.» и прячет их под стопку стирки. «Ты думаешь, он вернётся за ними?» – спрашивает она, когда Джеймс спускается вниз с разводным ключом в руке. «Не знаю, Эм. Может, они просто забыты», –
Лиам, бармен из Ванкувера, находит в подвале своего деда потрепанный дневник 1970-х с чертежами подземного бункера и мятой фотографией группы в одинаковых куртках. Он звонит Эмили, студентке-историку, которая корпит над диссертацией в кафе на Робсон-стрит: «Там координаты… как будто дед хотел, чтобы это кто-то нашел». Они едут в горы Британской Колумбии, где натыкаются на заброшенный шахтерский
Эмили Ковальски, бармена из Брекенриджа, Колорадо, вытаскивает из-под пролитого латте папку с письмами 1987 года. На конвертах — печать местного завода по переработке рыбы, закрытого после скандала с отравлением водоема. В углу кухни кафе *Лососевая Луна* она читает строчку: *«Если что случится, ищите в третьей балке сарая»*, подписанную инициалами ее покойной бабушки. В тот же день Джейкоб
Анна копалась в подвале хрущёвки на окраине Нижнего Тагила, разбирая коробки с ржавыми инструментами и старыми фотокарточками. Под слоем газет 1993 года нашла деревянный чемодан с тремя масками: женское лицо с трещиной на лбу, детское с выцветшими ресницами и звериную, обтянутую желтоватой кожей. Дмитрий, её брат, усмехнулся, перебирая кабели от приставки: «Чё, опять бабушкин хлам тащишь?» Ночью
Лиам Картер, 28-летний бывший хакер, живет в крохотной квартире над вьетнамским рестораном в Бостоне. Его младшая сестра, Софи, исчезла три недели назад, оставив только треснутый телефон с геотегом заброшенной фабрики у реки Чарльз. В переписке с подругой, найденной в облаке, Софи писала: *«Эти ребята из «Когтя» не шутят — если я залезу глубже, они меня найдут»*. Лиам ковыряется в прошивке
Юкио, 17 лет, каждое утро развешивает промасленные зонты на деревянных козлах возле мастерской отца в городке Сиракава. В углу цеха валяется сломанный механизм от старых часов, а на полке — банка с треснувшей эмалью, где он хранит медные заклепки. Однажды в корзину с браком попадает зонт с облупившимся рисунком аистов — клиентка бросила его со словами: «Шелестит, как змея, когда раскрываешь».
