Лиза, дизайнер из Нью-Йорка, приезжает в родной Бейкерсвилль за неделю до праздников — мать попросила украсить дом для продажи. В гостиной, разбирая коробки с гирляндами, она натыкается на старую фотографию: она и Марк, её школьный парень, у замерзшего озера. "Забыла, как ты ненавидел снег", бормочет Лиза, кладя снимок на камин. На следующий день в кофейне "Эльф" Марк, теперь
Эмили, 15 лет, в рыжем свитере с оленями, три дня колупала код в углу кафе «Морозный эспрессо», пока не допилила GiftTrackr — приложение для отслеживания подарков. «Смотри, Джейк, тут если свайпнуть влево, можно увидеть, что тебе подарит твоя тётя Марта», — хвасталась она другу, вытирая пальцем след от какао на экране ноутбука. Первыми скачали приложение миссис Хендерсон из булочной и старик
Лекси, 27-летняя официантка из депрессивного района Нэшвилла, случайно оставляет блокнот с текстами в баре «Грейхаунд», где по вечерам подрабатывает. Итан, гитарист местной группы «The Hollows», находит записи между пустых пивных стаканов и потрескавшихся виниловых пластинок. *«Этот куплет про ржавые качели на заднем дворе… он жжет»,* — говорит он Лекси на следующий день, втиснувшись в крошечную
Детектив Карла Веннер в дождевике с оторванным карманом копается в архивах полицейского участка Рокпорта — прибрежного городка, где каждый второй знает, как вязать сети. Её прерывает звонок от Джека Торрена, рыбака с запахом селёдки от рук: «Опять этот скрип у причала… Как в ту ночь с Лизой». Лиза Морриган, дочь владельца консервной фабрики, исчезла три месяца назад после танцев в баре «Якорь»,
Марко, 19 лет, мыл чашки в кафе на улице Трибунали. В кармане вечно звенели монеты от чаевых, которых едва хватало на сигареты *Мальборо*. Заведение стояло в двух шагах от рынка Пиньясекка — по утрам в воздухе висел запах перезрелых лимонов и жареных артишоков. В подсобке, среди ящиков с консервами, он нашел ржавый медальон с выцарапанным *"C.C.L.XII"*. «Чего тут баксы не платят за
В старом кирпичном театре на окраине Чикаго Просперо Ленц, бывший режиссёр-неудачник с долгами за электричество, пытается поставить абсурдную версию «Гамлета». Его дочь Мира, 19 лет, красит декорации из картона, ворча: «Пап, крысы опять прогрызли костюмы. Может, купим хоть пару лампочек вместо этих свечей?» Ариэль, студент-технарь с фиолетовыми дредами, чинит проектор, уронив отвёртку в ведро с
Джейкоб, 16 лет, живет в пригородном квартале Мидленда, где каждое утро завтракает хлопьями с арахисовым маслом. В гараже за старыми коробками с рождественскими гирляндами он находит потрепанный свиток с картой, ведущей к магазину *"Восточный ветер"*. Владелец, мистер Танака, скептически фыркает: *"Опять школьник. Ладно, покажи руки"* — и вручает ему ржавый кунай, который
Ли Вэй в пятничный вечер копался в моторе старого мопеда, когда к мастерской подошла Сяо Мин в белых кроссовках, уже запылившихся по дороге от автобусной остановки. «Слушай, у тебя ключ на 10 найдется?» — спросила она, держа в руке сломанный фонарик. Он протянул инструмент, не отрываясь от проводов: «Тысяча юаней, если сломаешь». Она фыркнула, села на ящик из-под апельсинов, стала крутить гайку.
Альберто, 17 лет, каждое утро протискивается в переполненный автобус №14, чтобы доехать до школы в районе Брикстона. Его рюкзак вечно пахнет вчерашней пиццей из закусочной «Тонино», где он разгружает ящики по вечерам. За соседней партой сидит Лиза — рисует комиксы про крыс-ниндзя на полях тетради. «Слушай, если я пропущу химию, прикроешь?» — бормочет он, пока учитель пишет формулу на доске. После
Сара Ферра, прокурор с вечной кружкой эспрессо из автомата в углу кабинета, копается в папках по убийству мэра Турина. На столе — фото трупа в парке «Валентино», следы травы на пиджаке жертвы, записка с цифрами «7-12-19». Марко, её зам, щёлкает ручкой: «Оперативники проспали камеры у моста. Там же бомжи ночуют — никто слова не вытянешь». Сара перебивает: «А что с его секретаршей, Лоренцей Бьянки?
Хуан Карлос, реставратор с облупившимися ногтями от лака, копался в подвале церкви Сан-Франциско. Наткнулся на ящик с потрескавшейся иконой святой Розы Лимы – внутри нашли обрывок письма: *«Падре Алонсо, они знают про золото под алтарем…»*. В углу – пятно вина и след сапога. Вечером, за ромом *Cartavio*, он спорил с подругой Люсией, археологом: «Это не реликвия – чей-то крик о помощи», – она
Лена, медсестра с третьего этажа чикагской клиники «Св. Марка», заметила странный скачок показателей у пациентки в палате 307. Она потянула синий халат, запачканный йодом, и ткнула пальцем в экран монитора: «Сью, глянь — эозинофилы за 15%, а СОЭ как у бегуна-марафонца. Это не ОРВИ». За окном дождь стучал по кондиционерам, а в коридоре трещал сломанный кофейный автомат, выдавая порцию холодного
