Магда, бухгалтерша из третьего подъезда, первая заметила трупы крыс в мусорных баках. Она ткнула зонтом в распухшее брюхо одной из них, крикнула соседке Гражине: *"Опять кто-то травит! У тебя Ивонин астма, а они яды кидают как конфетти!"* В подвале, где пахло плесенью и старыми обоями, сантехник Марек копался в трубах, ворча на окурки, забивающие стоки. Его сын Камиль, в кепке с
Ануча, дочь владельца закусочной *Mae Ping Noodles* в Чиангмае, втирает пятно от том-яма на фартуке, когда в дверь вваливается Прапай — сын хозяев конкурирующего ресторана *Spice River*. «Твой отец снова переманил нашего поставщика креветок! — хрипит он, швыряя на стол пачку счетов. — Или ты думаешь, я не видел, как ты вчера уговаривала его у склада?» Ануча закатывает глаза, достает из
Марина, учительница литературы в потёртой кофте, каждую ночь корпит над сочинениями в душной «хрущёвке» на проспекте Просвещения. Алексей, её муж, приходит затемно с завода — под ногтями чёрные разводы от машинного масла. «Микроволновка сломалась, грей сам», — бросает она, не отрываясь от красной ручки. Он хлопает дверцей холодильника: «Зачем тогда замуж выходила, если даже ужин не готовишь?»
Дэнни, в мятом пиджаке от Marks & Spencer, сидит в кафе на улице Брик-Лейн, добавляет третью ложку сахара в эспрессо. Леди, его соседка с татуировкой совы на шее, листает объявления о съёме квартир, тычет пальцем в экран: «Если вытянем пятьсот тысяч, хватит на две спальни в Гринвиче?» Он хрипит: «И на собаку. Лабрадора». План: украсть Леона, сына владельца сети спортзалов, который каждый
Мэри-Энн приезжает в Сан-Франциско после 20 лет отсутствия, селится в старом доме на Барбери-Лейн, где Шона теперь хранит ключи от квартир. В гостиной она находит диван с прожженной сигаретой дыркой — след вечеринки 1997-го. «Ты до сих пор не убрала этот хлам?» — тычет она в коробку с видеоархивами Лизы, пока Шона переставляет блендер: «Не трогай, это для смузи Майклу». Майкл, теперь с сединой в
Эмма, в потёртом синем рюкзаке с нашивкой группы «The Kooks», каждое утро пробирается через шумный рынок Жан-Талон, чтобы успеть на автобус до школы в центре Монреаля. Её сосед Лука, парень с гитарой за спиной и вечным пятном от кофе на рубашке, подкалывает: «Опять проспала? Через месяц вылетишь, как прошлый семестр». В квартире над кафе «Ла Виктуар», где она живёт с матерью-официанткой, пахнет
Элла, 22 года, в синей полинявшей куртке с выгоревшими нашивками, каждое утро протискивается в переполненный автобус №114 до хлопкопрядильной фабрики "Лакшми Текстиль". Ее младшая сестра Прия, 16 лет, прячет под школьной формой синяк от пряжки ремня — вчера отец Арджун снова кричал, что "девчонкам математика не нужна, замуж пора". На фабрике Элла замечает, что
В центре — Алексей Кирсанов, бывший хакер, теперь руководит командой из Нины Соколовой (программист-самоучка), Марка Белова (тестировщик с зависимостью от энергетиков) и Ольги Родионовой (аналитик, вечно копается в Excel). Базируются в московском офисном центре на Ленинградке: треснувшие стулья, чайник со слоем накипи, переговоры через стену от колл-центра. «Кирсан, тут в скрипте оплаты дыра
Марго Леблан, учительница младших классов, каждый вторник забирала письма из почтового ящика в старом доме на улице Розье. Её соседка, Марго Дюваль — рыжеволосая художница, которая путала квитанции за свет и оставляла мольберты в коридоре. Однажды Леблан нашла открытку от галериста, адресованную Дюваль: *«Ваши картины с гвоздями и кофейной гущей — дерьмо. Приходите в четверг, обсудим»*. Она
Лиза, 34 года, перебирает ценники на кассе супермаркета в Брайтоне. Коллега Томми, в рваной косухе, тычет в телефон: «Глянь, тут приложение — днк-тест за полцены. Может, твои настоящие родители богачи?» Через три недели приходит письмо: биологический отец — Джеймс Харпер, адвокат из Лондона. Лиза едет к нему в офис возле вокзала Паддингтон. Он выходит, поправляя галстук с пятном кофе: «Я не знал.
Карлос, худощавый парень в потертой ковбойской шляпе, копался в груде хлама на блошином рынке Мехико. Его пальцы наткнулись на деревянную маску с треснувшим глазом — фигурка пахла ладаном и влажной глиной. «¿Cuánto?» — спросил он, перебрасывая монеты продавцу-индейцу, который молча указал на табличку *"No devoluciones"*. Ночью в своей мастерской за авторемонтной лавкой Карлос приложил
Токо Конаги, третьекурсница, каждый день перед уроками пряталась в углу школьной библиотеки, заваленном потрепанными томами Достоевского и Мураками. Ее блокнот с синей обложкой пах мятными леденцами, которые она рассасывала, строча абзацы о «закатном небе, похожем на пролитый гранатовый сок». Нанака Амано, первокурсница с неровно подрезанной чёлкой, нашла её случайно — потянулась за «Братьями
