Кирилл, 17 лет, автослесарь из Нижнеозерска, натыкается в тайге на ржавую капсулу с трезубцем на боку. Внутри — механический шар, испещренный проводами и символами на кириллице. Его подруга Аня, студентка-программистка, снимает квартиру в хрущёвке с облезлыми обоями. «Смотри, тут датчики как в старых «Луноходах», — бормочет она, вскрывая панель шара паяльником. За окном воет пурга, а из динамика
Лайам Картер, 28-летний фотограф из Ванкувера, три месяца не брал в руки камеру после провальной выставки. Он снимал детские утренники и рекламу местного паба, чтобы оплачивать съёмную квартиру на улице Робсон, где по утрам соседи сверлили стену. Его агент Марта, затягивая сигарету в офисе с липким от кофе столом, бросила: «Твои фото — как обои в больнице. Даже кот Синди на них зевает». Лайам,
Саори Каруидзава, 24 года, каждое утро протирает пыль с чёрного портфеля перед выходом в токийский банк на улице Гиндза. В офисе с зелёными лампами и пепельницами на столах она сортирует чеки, слушая сплетни коллег о повышении Мицуо из кредитного отдела. «Кофе снова холодный», — бросает она секретарше Аяко, пряча под стол потрёпанный блокнот со стихами. По вечерам Саори надевает белый фартук с
Лиам Картер, 17 лет, развозит суши на потрёпанном велосипеде по дождливому Ванкуверу. В мусорном баке у закусочной «Мако» он находит фотоаппарат Nikon F3 с потёртым ремнём и плёнкой, на которой засвечены силуэты людей. После щелчка затвора в его левом глазу возникают вспышки — например, в переулке за аптекой он замечает тень женщины в плаще 80-х, хотя вокруг никого. «Ты тоже их видишь?» — хрипит
Минджун, 34 года, менеджер в логистической компании из офиса в Каннаме, каждое утро давился в вагоне линии 9 метро, пока не добирался до кофейного автомата с надписью *"Morning Brew"*. Он прятал чек за пазуху, чтобы позже не объяснять Сохён, 29 лет, дизайнеру интерьеров, почему потратил 5,000 вон на латте вместо того, чтобы варить дома. «Ты представляешь, если мы купим дом в Ыйджонбу? —
Витька, пятнадцатилетний паренёк с шрамом над бровью, попадает в интернат под Свердловском. Его сосед по спальне — Сашка, коренастый пацан с выбритыми висками, вечно жующий пайку чёрного хлеба. После отбоя, когда воспитатель Геннадий Петрович гасит свет, Сашка тычет Витьке ржавый гвоздь: *«Спрячь. Завтра в мастерской пригодится — турбинки снимать будем»*. Утром в столовой Витька роняет миску с
Люка вытирает стойку в кафе на улице Лепик, разглядывая трещину на зелёной плитке, которую так и не заменили. Элен врывается с мокрым зонтом, оставляя следы на полу из-под которого торчит провод от давно сломавшейся кофемолки. «Опять дождь превратил холст в акварель, — бормочет она, снимая берет с рыжими прядями. — Дашь эспрессо и тот странный круассан с розмарином?» Он молча кивает, замечая
Люси, архивариус в муниципальной библиотеке Парижа, случайно наталкивается на потрепанный дневник 1943 года, засунутый между стеллажами с налоговыми отчетами. На странице с пятном от вина — список из семи псевдонимов: *«Жюльен»*, *«Марго»*, *«Ворон»*. В метро она сталкивается с Тео, студентом-программистом, который неделю следит за ее маршрутом. «Ваша бабушка работала на Rue des Rosiers в 80-х? —
В деревне Гринфилд, где дым из печных труб смешивался с запахом мокрой шерсти, двенадцатилетний Томми Миллер каждое утро делил с Лесси кусок чёрствого хлеба. Пёс исчез в среду, когда старый фермер Хиггинс ругал пастуха за разбитое корыто. «Она ушла к ручью, мама, там следы с глиной», — говорил Томми, перебирая в кармане обрывок веревки. Лесси вернулась к полудню, волоча за собой трёх овец,
Витя, пацан лет пятнадцати, врывается в старый дом у церкви в деревне под Питером, спасаясь от соседа, чье окно он разбил мячом. Внутри натыкается на Паисия, седого старика в выцветшей рясе, который молча чинит ту самую раму, аккуратно выковыривая стекло стамеской. «Бегать будешь — ноги сотрешь, а вину не смоешь», — бормочет старик, даже не глядя. Витя, задыхаясь, роняет клюшку для хоккея,
Харука, 16 лет, в потёртой кепке «Tigers», отрабатывает подачи в пустом спортзале сельской школы. Каната, её одноклассница, сидит на корточках у сетки, поправляет тейп на левом колене и бросает мяч обратно: *"Снова недолёт. Ты жмешься, как будто ракетка — горячий картофель"*. За окном трещит цикада, а Харука, вытирая лоб рукавом футболки, ворчит: *"Легко тебе говорить, у тебя папа
София, 17 лет, втискивает наушник в ухо, пока автобус петляет по пыльным улицам Санто-Доминго. На рынке *Меркадо-де-Пулу* она крадет зарядку у продавца кокосов — старик в клетчатой рубашке кричит: *"¡Oye, tú! ¡Págame, ladrona!"*. В кармане ее Xiaomi мигает уведомление: *"SYNC_92%... УСТАНОВИТЬ?"*. Она тыкает "Да", не глядя. В Майами Джейден, 19, в душной комнате
