Фрида Шульц, прачка с обожжёнными от кипятка пальцами, каждое утро пробирается через толпу у лавки Штернов. Там очередь за маргарином: «Пять миллиардов за пачку? С ума сошли!» — хрипит старик в прожжённом пиджаке, швыряя пачку бумажных марок. За углом, в подвале «Чёрного орла», Эльза Ланге стирает помаду с губ — клиент, офицер-инвалид, заплатил ей парой яиц вместо денег. На третьем этаже дома №7
Лив, студентка факультета архитектуры, врезается в Магнуса на велосипедной дорожке возле Нюхавна, когда пытается объехать туристов. «Извини, я…» — бормочет она, подбирая рассыпавшиеся чертежи с пометками о модернистских фасадах. Он, в заляпанном мукой фартуке поверх черной худи, хватает её за локоть, чтобы она не упала в лужу. «Ты везде так торопишься?» — смеётся Магнус, протягивая мокрый лист с
Миа, вскипятив чайник в подсобке кафе «Блинная дыра», достает гитару с треснувшим грифом — подарок бывшего, который она до сих пор не выбросила. За дверью Джейд, вытирая стойку тряпкой с запахом плесени, спорит с клиентом: «Нет, у нас нет безглютеновых вафель. Даже если вы будете кричать громче». Элли тем временем крадет салфетки для эскизов — позже они станут эскизом дракона на стене
Лиам, курьер на расшатанном велосипеде с зеленой рамой, ежедневно объезжал район Брикстон-Стрит, объявляя по рации: *«Заказ №14 — три пиццы «Пепперони», адрес: угловой дом с треснувшим балконом»*. По пути заглядывал в кафе «Red Kettle», где Эмили, бариста с татуировкой совы на запястье, собирала крошки с подноса. *«Без сахара, да?»* — кивала она, протягивая ему стакан с надписью *«Макс»* — имя
Люси, студентка-архитектор, каждое утро покупает круассан в булочной на углу улицы Монтрей. Её сосед Марко, музыкант-неудачник, вечно просит одолжить сахар, пока за его спиной копошится младшая сестра Элиз с учебниками по химии. Однажды в парке Бют-Шомон Люси натыкается на потрёпанный блокнот с чертежами странных механизмов. «Ты видел это?» — тычет она Марко в грудь листами, пахнущими плесенью.
Кирилл, бывший инженер-энергетик, живет в заброшенной хрущевке на окраине Москвы, где окна забиты листами жести. Каждое утро он чинит дизель-генератор, пока его соседка Лида, медсестра из расформированной поликлиники, меняет бинты на пайки. «Опять свет вырубили, — бормочет он, выковыривая пыль из контактов, — щас как дам током, сами завоют». На барахолке у станции метро «Беговая» Кирилл
Сирил Блейк, 17 лет, таскает ящики с углём на заднем дворе отцовской мастерской в Брикстоне. По вечерам он чинит старые велосипеды под треск радио — там говорят о забастовках докеров и пропавших без вести. В пятницу, пока отец спал на раскладушке с бутылкой дешёвого виски, Сирил нашёл в кармане его промасленного комбинезона билет на паром до Кале. «Чёрт, он собрался?» — спросила Джесс, его
Антон сидит на скамейке у разрушенной беседки, сжимая в руках потёртый блокнот с зарисовками ржавых качелей. Лида подходит сзади, шурша полиэтиленовым пакетом из магазина «У Галины» — внутри пачка «Беломора» и банка тушёнки. «Опять на том же месте торчишь? — бросает она, садясь рядом. — Семёна искал или себя?» Он молча показывает на трещину в бетоне, где лежит обломок детской машинки — синей
В подъезде хрущёвки на Ленинском проспекте пахнет краской и старыми трубами. Артем, в потёртой кофте с пятном от кофе, подключает самодельный нейроинтерфейс к серверу в подсобке. «Лида, проверь шифрование — у них на Тульской уже сработала сигнализация», — бормочет он, пока на экране мелькают строки кода. Лида, в очках с треснувшей линзой, щёлкает жвачкой: «Если ещё раз полезешь в их облако через
Айдар, второй скрипач городского оркестра, каждое утро вытирал пыль с футляра инструмента, подаренного отцом. Его соседка по общежитию, Аружан, работавшая контрабасисткой, часто стучала в стену, если он репетировал после полуночи: «Опять не спишь? Завтра в семь сбор у филармонии!» В автобусе №45, где сиденья давно потеряли обивку, он пересчитывал мелочь на проезд, пока дирижер Тимур звонил ему с
Марко, 32 года, младший архитектор из Милана, три месяца скрывал дрожь в левой руке, пока не уронил эспрессо в кафе на площади Сан-Бабила. Лючия, его соседка-пульмонолог с привычкой курить «MS» без фильтра, заставила его пройти МРТ в клинике на виале Фульвио Тести. «Ты видел свои снимки? — спросила она, вытирая сахар с бархатного платья. — Там… как медуза в аквариуме». Через неделю он уже ехал в
Робин Локсли, седой и с шрамом на щеке, вернулся в Ноттингем после двадцати лет в крестовых походах. Он нашел леди Мэриан в полуразрушенном монастыре — она носила простую шерстяную накидку и раздавала хлеб крестьянам. «Ты все еще стреляешь из лука?» — спросила она, разглядывая зазубренный клинок на его поясе. Вместо ответа он протянул ей ветку терновника, сорванную у реки. По вечерам они сидели у
