Ольга, учительница младших классов, жила с мужем Виктором в киевской хрущевке на Лесном массиве. Он торговал запчастями на Борщаговке, но после скандала с контрабандой двигателей кредиты накрылись медным тазом. Вечерами Ольга раскладывала тетради с сочинениями про «мою семью» на кухонном столе, заляпанном пятнами от борща, а Виктор глушил коньяк на балконе, бросая через дверь: *«Ты бы хоть
Олег затягивается «Примой», стоя у ларька на Житнем рынке. Его брат Игорь в засаленной куртке тычет пальцем в разбитую фару маршрутки: «Опять штраф влепит Галушка, если до вечера не починим». В гараже за шиномонтажем дяди Василия пахнет отработанным маслом. Трещина на лобовом стекле, оставшаяся после столкновения с велосипедистом у «Глобуса», напоминает паука. «Ты вообще понял, кого сбили?» —
Остап замечал, что в углах кухни снова появились мышиные экскременты. "Опять шерсть на полках", — бурчал он, вытряхивая кота Рыжика из корзины с картошкой. Марья, перебирая старые банки в сарае, нашла ржавую мышеловку — пружина была погнута, деревянная основа потрескалась. "До води протримо, ще послужить", — сказала она, заворачивая механизм в тряпку. Остап, чиня прохудившийся
Оксана каждое утро подметала глиняный пол в хате, пока пятилетняя Лиза ковыряла ложкой холодную кукурузную кашу. За окном — село, зажатое между карпатскими склонами, где автобус ходил раз в три дня. "Тато привезет велосипед из города?" — Лиза тыкала пальцем в трещину на стекле, заклеенную серебряным скотчем. "Скоро, рыбко", — бросала Оксана, пряча в комод письма с итальянскими
В дождь на проспекте Шевченко, 14, в хрущёвке с облезлым подъездом, Игорь Семенюк тащит на пятый этаж банку краски «Серебряный лис». Ему 34, бывший художник, сейчас малярит вывески. В квартире — копоть от папирос «Прима», холст с незаконченным портретом жены Нади. Она, в халате с пятном от борща, ставит на стол холодный холодец: «Деньги опять на кисти спустил? Вчера Сашка в школе кроссовки
Анна Петровна, 68 лет, каждый вечер ставит чайник на плиту в хрущевке на Ленина, 15, прежде чем сесть у окна с биноклем. В квартире напротив, через треснутое стекло, она замечает нового соседа — Дмитрия, 25 лет, который таскает коробки с виниловыми пластинками и гитарными усилителями. «Опять музыкант… Спать не даст», — бормочет она, поправляя выцветшую салфетку на подоконнике. На следующий день
Настя, ветеринар из Киева, приезжает в родное село после смерти отца. В старом доме, пахнущем сыростью и лавандовым саше из комода, она находит пачку писем от матери, умершей десять лет назад. За кофе в кафе «Совиний ліс», где потрескавшиеся стулья скрипят по полу, она сталкивается с Сергеем — бывшим парнем, который теперь чинит трактора и подрабатывает в местной клинике. «Твой отец просил
В промозглом ноябре Катя, пятнадцатилетняя школьница из спального района Подмосковья, ищет пропавшего брата Мишу. Следы ведут к заброшенной фабрике за рекой — там, по словам местного парнишки Витьки, «ледяные узоры на стенах сами растут». В рюкзаке у Кати — термос с чаем каркаде, пачка «Беломора» отца и потрепанный компас. «Ты уверена, что он не сбежал к той девчонке из 9 «Б»?» — Витька щурится,
Антон, бывший таксист с шрамом на левой руке, приезжает в полузаброшенную гостиницу на окраине Тулы. В холле с отслоившимися обоями его встречает Лида — администраторша в растянутом свитере, жующая бутерброд с колбасой. «Лифт не работает с зимы, — бросает она, не отрываясь от телевизора с замыленным экраном. — Номер 312, ключ ржавый, но повернется». В коридорах пахнет жареным луком и старыми
Андрей, слесарь с завода в Кривом Рогу, каждый вечер заходил в полуразрушенный магазин за хлебом и тушенкой. Там он впервые заметил Катю — девушку в выцветшей куртке, которая перебирала консервы, бормоча: *«Опять ценники переклеили… Где тут дата срока?»*. Она приехала из села под Херсоном, рисовала граффити на бетонных заборах заброшенных цехов. После случайного разговора у прилавка он стал
Илья, тридцатилетний курьер в очках с толстыми линзами, каждый день объезжал на потёртом велосипеде районы от почты до «Пятерочки», заворачивая в подъезды хрущёвок с облупившейся краской. Вечерами Людмила, его мать, встречала его на кухне с тарелкой гречки и тушёнкой, спрашивая: «Опять катался целый день? Тебе бы девку найти, а не по помойкам шляться». Илья молча ковырял вилкой в еде, пока
Яна, в растянутой кофте с капюшоном, каждое утро пробиралась через коридор общежития, пахнущий жареной картошкой и дешёвым освежителем. После пар в техникуме на окраине Уфы она шла в круглосуточный магазин «У Люды» — разгружать ящики с мороженым. Однажды, пытаясь достать закатившуюся под стеллаж банку с огурцами, она нечаянно согнула металлическую полку пальцами. «Ты что, гантелю жмёшь вместо
