Марьяна, в потертой кофте с капюшоном, каждое утро толкала Олега в бок, пока он спал на раскладном диване. «Ты опять будешь обещать, что вернешь? У меня уже полкошелька квитанций на твою долю», — шипела она, пока варила растворимый кофе в хрущевке на Оболони. Олег, не открывая глаз, бурчал: «Послезавтра точно, контракт подписываю», — и натягивал куртку с дыркой на локте. Его «фриланс» сводился к
Марьяна, в рваных джинсах и с рюкзаком, заляпанным краской, торчит у гаража на Оболони. Рядом Олег, в очках с переклеенной дужкой, тыкает в трещину на стене: «Вот тут нарисуем маки — будут как кровь». Из подъезда несет жареным луком, а под ногами — битые бутылки из ночного «Тараса Бульбы». «Опять мусор не вывезли», — бурчит Марьяна, подбирая обертку от «Рошен» и суя ее в карман. По дороге в школу
Анна, копирайтер из Киева, в перерывах между заказами на статьи про уход за кактусами тайком переписывается с Сергеем, владельцем ресторана «Марсель». Её муж Андрей, IT-шник, пятый день корпит над блокчейном для нового приложения. В их квартире на Оболони пахнет подгоревшим борщом — Анна забыла выключить плиту, пока листала инстаграм Сергея с фото устриц и красных интерьеров. «Ты даже суп
Сережа, 12 лет, в потертых кроссовках с отклеенной подошвой, роется в подвале своей хрущевки на окраине Подольска. Между старыми лыжами и банкой с рассолом находит потрепанный блокнот с надписью «Л.П. 1987». Внутри — список слов, напоминающих заклинания: «Колокольчик», «Свеча», «Тишина». На кухне, пока мать, Алла, жарит картошку с луком, мальчик пробует шепотом произнести «Колокольчик». Через час
Игорь Михеев, тридцатилетний менеджер из офиса на Ленинградском проспекте, каждое утро покупал кофе в автомате с залипающей кнопкой. После работы шагал через парк «Красная Пресня», где 12 октября старик в выгоревшей телогрейке сунул ему ржавые латы: «Поноси пару дней — сам разберешься». Дома Игорь натянул кирасу поверх пижамы с единорогами — и очутился у деревянной крепости, где мужик в
Андрей, электрик из Броваров, в пятницу вечером сидит на кухне с бутылкой «Столичной». Оксана, жена, швыряет в раковину тарелку с остатками холодного борща: «Опять зарплату пропили?» Он молчит, ковыряет ножом трещину на пластиковом столе. За окном — серые пятиэтажки, маршрутка №567 глохнет у подъезда. На следующий день он берет чемодан с отслоившейся кожей, кладет поверх гайковерт и пачку писем
Сашка, 19 лет, живет в обшарпанной пятиэтажке на окраине Твери. Утром он торопится на автобусную остановку, роняя разбитый телефон с трещиной на экране. В кармане — последние 50 рублей, которые он планирует потратить на лотерейный билет в киоске у магазина «Рассвет». Отец, Николай Петрович, кричит ему вслед: «Опять в облаках летаешь? Дрова не поколол, печь не затопил…» Сашка игнорирует, думая о
Анна приехала в Тверь после пяти лет отсутствия — отец умер, оставив полуразвалившийся дом на окраине. В прихожей еще висел его потрепанный плащ, пахло махоркой и старыми газетами. Сестра Катя, встретившая ее на пороге с сигаретой в руке, бросила: «Ты только за деньгами, да? Он же звал — ты даже не приехала». В кухне на столе лежала открытая пачка «Беломора», рядом — недопитая рюмка. В ящике
Антон, в потёртой куртке с оторванным карманом, каждый вечер ждал Лизу у старого киоска с выцветшей рекламой газировки. Она приходила, пряча руки в рукава свитера, и они шли вдоль забора заброшенного завода, где ржавые трубы свистели на ветру. «Опять мать с отчётами до ночи», — бросала Лиза, пиная консервную банку. Антон молча доставал из рюкзака две теплые булки из школьной столовой: «Бери, у
Олег застрял в пробке на Московском проспекте, пятый клиент за вечер нервно барабанил пальцами по стеклу. «Тут скоро пешком швидше буде», — буркнул таксист, разворачиваясь к заднему сиденью. Женщина в промокшем тренче, назвавшаяся Мариной, попросила свернуть к школе на Оболони — забыла там папку с контрольными. В учительской они нашли только уборщицу Лиду: «Хто зараз тетрадки вночі розбирає?
В стамбульском районе Кадыкёй 19-летний Эмре работает в булочной дяди, развозя симиты на потрёпанном мопеде. Утром, забирая коробки с маковой выпечкой, он натыкается на ржавый медальон с арабской вязью под прилавком. «Опоздал на десять минут, тесто уже пузырится», — ворчит дядя Ахмет, вытирая руки о фартук. Вечером Эмре показывает находку Лейле — студентке-историку, живущей в соседнем доме с
Катя пряталась за заброшенным гаражом, где хранила гитару с отклеившейся наклейкой «Кино». Мать кричала из окна пятиэтажки: «Сбежала опять? Щи остынут!» — но девчонка делала вид, что не слышит, зажимая между коленями тетрадку со стихами. В школе Антон, рыжий одноклассник с разбитым смартфоном, предлагал сбежать в Москву: «У моего дяди студия, он Лепса лично знает». Катя смеялась, вытирая ладони о
