Лида, затягиваясь «Беломором» у открытого окна общежития в Угличе, заметила Артема — нового электрика с перебинтованной рукой. Он чинил фонарь во дворе, роняя отвертку и матерился сквозь зубы: «Черт, опять контакт отходит». Она спустилась, протянула изоленту с потрескавшейся катушки — та валялась в кармане ее ветровки с прошлой недели, когда чинила утюг. «Шарф вяжешь?» — кивнул он на клубок в ее
Сергей Малышев, водитель старого Ford Focus с потёртым рулем и треснувшим диспетчерским радаром, каждое утро начинал с кофе из термоса и перебранок с диспетчером. В пятницу, развозя пассажиров по промозглому Екатеринбургу, он подобрал студентку Аню — та оставила на заднем сиденье холщовую сумку с вышивкой «Урал». «Общага на Малышева, 12, — бросила она, расплачиваясь мелочью. — Завтрак брату
Кирилл, 29-летний программист из Новосибирска, каждое утро завтракает в кафе «Бублик» на Красном проспекте, заказывая кофе с сигаретой «Ява». Его мать, Людмила Петровна, звонит ему в среду, пока он пытается чинить протекающий кран в хрущевке: «Киря, тебе уже тридцать, а ты даже кота не завел. Твой отец в твои годы два завода строил!» В пятницу, после увольнения с работы, он пьянеет в баре
В хрущёвке на Ленинградском проспекте Олег, младший менеджер автосалона, спрятал обручальное кольцо в банку с солёными огурцами, пока его девушка Лиза, парикмахер из «Стрижки №5», мыла полы в прихожей. Её мать, Галина Петровна, каждое утро звонила из Тулы, чтобы напомнить: «Лизка, ты ему суп сварила? Мужчина без горячего — как таракан без усов». Отец Олега, Николай Семёнович, в это время чинил
Анна замечает трещину на экране телефона, когда листает сообщения от сестры из Твери. «Опять дождь», — бормочет она, протирая тряпкой стойку в районной библиотеке. За окном маршрутка №47 брызгает грязью на разбитый асфальт. Вечером, пока гречневая каша остывает на плите, звонит Максим: «Давай завтра в «Советском»? Кофе хоть посредственный, но оладьи тёти Гали как у бабушки». Он не говорит, что
Анна в белом халате третью неделю подряд меняет капельницы в городской больнице Екатеринбурга. Запах антисептика въелся в кожу, а в кармане — чек за коммуналку, которую она не может оплатить из-за долгов брата. Максим, водитель грузовика, приезжает поздно, пахнет соляркой: «Квартиру продаем, и все. Папину мастерскую под офисы сдадим». Анна разбивает треснувшую чашку с ромашками — подарок отца.
Антон, электрик с облупившимся ключом «Ленэнерго» на брелоке, каждый вечер натыкался на Лиду в подъезде хрущевки на проспекте Науки. Она тащила мольберт на пятый этаж, задевая углом треснувший кафель. «Опять счетчик моргает?» — спросил он, указывая на ее дверь, откуда пахло скипидаром и тушеной капустой. «Холодильник вырубается», — буркнула Лида, роняя тюбик умбры. На следующий день он перепаял
Анна Крутовская, вернувшись в родной город под Воронежем после смерти матери, обнаруживает в старом комоме писем от неизвестного «С.Л.». В разговоре с соседкой Марфой Петровной, поливающей герань на кухне хрущёвки, та бросает: «Твоя мама каждое воскресенье лилии на кладбище носила — не свои же с огорода рвала?» В мастерской брата Дмитрия, где пахнет олифой и металлом, Анна находит ключ от
Анна, бухгалтер из Нижнего Новгорода, потеряла кошелёк в троллейбусе №17. Его нашёл Игорь, водитель грузовика с облупленными наклейками на бампере, который зашёл в кафе «Рассвет» выпить кофе перед рейсом. В кошельке среди старых чеков и мелочи лежала фотография Анны с собакой — дворнягой с рыжим пятном на боку. «Вы вчера кошелёк не находили?» — спросила она у Игоря утром на автовокзале, пока он
Антон, слесарь с обветренным лицом, каждый вечер забирал Лиду из «Красного маяка» — круглосуточного магазина у промзоны. Ее смены заканчивались в десять, но директор всегда заставляла мыть полы под желтым светом неоновой вывески. «Смотри, опять пальцы в мазуте», — бросала Лида, указывая на его руки, пока они шли мимо ржавых гаражей. В их однокомнатке на пятом этаже пахло жареной картошкой и
Сергей, в заляпанной краской футболке, ковырялся в сломанном смесителе, пока Ольга на кухне резала свёклу для борща. «Пап, Машка опять планшет не отдаёт!» — закричал из комнаты девятилетний Глеб, пиная дверь. В соседней квартире гремела дрель: пенсионер Никифорыч, как всегда по субботам, пытался прибить полку под портрет Путина. Ольга, вытирая руки о фартук с жёлтыми пятнами, бросила через плечо:
Ольга, 34 года, обнаружила в комоде отца потрёпанный конверт с завещанием, спрятанный под стопкой советских открыток. Её брат Дмитрий, приехавший из Новосибирска в хрущёвку на окраине Москвы, сразу потребовал продать трёхкомнатную квартиру в Хамовниках: *"Там сейчас цены космос, хватит на две ипотеки"*. Сестра упёрлась — в комнате с зелёными обоями остались следы карандаша на дверном
