Анна, 29 лет, в синей куртке с оторванной пуговицей, металась по съемной двушке на Литейном проспекте. Дмитрий, её жених, опрокинул банку с монетами для мебельного магазина, пока искал забытые обручальные кольца в ящике комода: «Ты опять переложила их?» За окном — декабрьская слякоть, на столе — коробка пирожных «Картошка» из соседней булочной. Через час он вышел, хлопнув дверью, а она доедала
Лиза, в рваных джинсах и кофте с выгоревшими рукавами, тушит окурок в холодной заварке. На кухне пахнет подгоревшей гречкой, а из соседней квартиры доносится ворчание телевизора. Ольга, мать, швыряет в раковину грязные ложки: *«Опять куришь, как последняя шлюха!»* Дочь молча ковыряет ножом крошки на пластиковой скатерти. На стене — трещина, заклеенная детским рисунком. Лиза подрабатывает в
Сергей просыпается под звук дребезжащего будильника в хрущевке на окраине Нижнего Тагила. На кухне Люда, в растянутом свитере, ставит закипающий чайник. «Смена опять до семи? — бросает она, доставая чугунную сковороду. — Вчера Машка из бухгалтерии звонила: премию отменили, говорят, из-за перебоев с металлом». Сергей молча надевает промасленную куртку, вспоминая, как неделю назад фура чуть не
Лида, 34 года, бухгалтер с мехмата, каждое утро протирает пыль с фикуса в хрущевке на окраине Екатеринбурга. Её сосед Максим, водитель грузовика, оставляет на лестничной клетке пустые банки из-под энергетиков — Лида пинает их ногой в его дверь со словами: «Вывозишь мусор или мне ЖЭК звонить?». Они случайно сталкиваются у почтовых ящиков: он в засаленной куртке пахнет бензином, она с папкой
Анна, библиотекарша из провинциального Выборга, каждое утро покупает в ларьке у вокзала чёрный кофе и булку с маком. Её мать, Людмила Петровна, вечно ворчит из-за немытой посуды и невыключенного света: «Всю жизнь с книжками возишься, а как люди живут — не понимаешь». По вечерам Анна перебирает старые письма отца-моряка, который пропал в море десять лет назад. В пятницу, когда она возвращалась с
Анна Семёнова, капитан рыболовного судна с Камчатки, получает известие о разводе. В порту Петропавловска-Камчатского она сгружает ящики с минтаем, пахнущим солью и водорослями, пока мобильный трещит голосом мужа: *«Лера остаётся со мной. Ты же никогда не бываешь дома»*. Дочь, 13-летняя Лера в синем ветром потрёпанном рюкзаке, перед отлётом в Питер суёт ей ракушку: *«Это чтобы не забыла, как волны
Людмила, дочь кожевника, развешивала мокрые шкуры на жердях за избой, когда заметила вдалеке дымок. «Опять кони топчут посевы, — проворчала она, вытирая руки о передник, — отца быстрее зови». В соседней избе Твердислав, дружинник с шрамом через бровь, чинил кольчугу, согреваясь хмельным мёдом. Его конь, гнедой Бурко, нервно бил копытом у плетня. «Не к добру, — бросил Твердислав соседу, кивая на
В промёрзшем дворе на окраине Перми 19-летний Кирилл, в засаленной куртке с оторванным карманом, разбирает старый мотоцикл «Урал». Его сестра Лена, студентка-программистка, тычет пальцем в экран ноутбука: «Смотри, опять эти помехи в сети. Вчера в 4 утра сигнал шел с завода «Красный Октябрь», будто морзянка». Кирилл хрипит, вытирая руки об ветошь: «Может, призраки станков шумят? Там же с 90-х
Лёха в рваных варежках чистил лопатой коробку от свежего снега, пока Светка с пацанвой таскала из подвала штанги и ржавые ворота. «Опять эти сволочи табличку принесли», — буркнул он, тыча в ограду жестяной банкой из-под «Янтаря». На заборе висело уведомление о сносе хоккейной площадки под элитный гаражный кооператив. Вадим Петрович, бывший слесарь с перекошенным после инсульта ртом, махнул рукой:
Вероника, 32 года, работает в аптеке на окраине Нижнего Новгорода. Каждое утро она заезжает к отцу, Петру Семёновичу, в хрущёвку на улице Гагарина. У него деменция: он прячет чайные пакетики под диван и просит купить «таблетки от войны», как называет цитрамон. «Ты уже сегодня выпил, пап», — отвечает она, разворачивая фольгу блистера. В пятницу в ящике с бельём она находит конверт с фотографией
Анна заклеила разбитое окно в кухне скотчем — ветер с реки все равно вырывал куски картона. Сергей, ее муж, три дня чинил во дворе старый «Урал»: «Заменил прокладку, а масло всё течет», — бурчал он, вытирая руки об рваную телогрейку. Вечерами они молча пили чай с вишневым вареньем из жестяной банки, пока радио в углу трещало о лесных пожарах под Новосибирском. «Собираешься в город, говоришь?» —
Марк, переехав из Самары в полуразрушенный дом под Рязанью, пытается заделать трещину в ванной цементом, купленным в ближайшем магазине «У дяди Васи». В ящике комода он находит письма прежней хозяйки — Людмилы Петровны, адресованные сыну, который погиб в ДТП в 2014-м. «Ты хоть печку топить умеешь?» — спрашивает соседка Галина, принося ему банку соленых огурцов. Марк молча кивает, пряча под
