Светлана, 34 года, в промерзшей однушке на окраине Подольска, развешивает мокрое белье на батарею. Сосед снизу, Алексей, слесарь с облупленными костяшками пальцев, приносит банку тушенки: «Бери, у меня целая коробка с завода осталась». В пятницу вечером он чинит у нее кран, пока телевизор врубает рекламу микрозаймов. Она наливает чай в треснувшую кружку с олимпийским мишкой — подарок покойного
Майор Игорь Семёнов, в мятом кителе и с потёртым блокнотом, шарил по рынку возле пристани. Рядом лейтенант Анна Ковалёва, поправляя кепку с выгоревшим козырьком, допрашивала продавщицу раков: «Ты говоришь, мужик в тельняшке торопился? А телефон не ронял?» На столе — разбитый арбуз, следы песка на полу. Туристы толкались у ларька с чебуреками, а Игорь поднял с земли ключ от яхт-клуба — липкий от
Аня, 11 лет, в серой куртке с оторванной пуговицей, каждое утро протирает конденсат со стёкол в пятиэтажке на окраине города. Мать, Люда, пахнет дешёвым табаком и мороженой картошкой — после смены в магазине бросает на стол пакет с гречкой: *«Сваришь, а?»*. Отчим Сергей, в застиранной майке, тычет вилкой в холодные макароны: *«Окно закрой, сквозняк»*. Аня молча выходит во двор — там ржавые
Лиза, в потёртом пальто с оторванной пуговицей, ждёт Антона на вокзале в Твери. Поезд опаздывает на сорок минут, она считает трещины на плитке под ногами — тринадцатая похожа на карту Австралии. Антон выходит из вагона с рюкзаком, заляпанным краской, и сразу лезет за сигаретой: «Бросила, как просил?» Лиза достаёт из сумки пачку «Беломора», мятую, но целую. Везут её чемодан с застрявшей молнией в
Денис, пятнадцатилетний парень из пригорода Нижнекамска, после школы болтался у полузаброшенной стройки. Его приятель Сергей, на два года старше, пинал ржавую банку из-под краски: «Слушай, тут кабель медный торчит. За полчаса выдернем — сотку срубим». Денис потрогал облезлую изоленту на проводах, но передумал возражать. Когда охранник в стоптанных берцах закричал со второго этажа, Сергей ударил
Андрей Соколов, учитель истории с шрамом на скуле, переезжает в городишко у реки Песчанки. В школе №14 третьеклассница Катя Морозова, в потертой куртке и с синяком под глазом, шепчет ему у раздевалки: «Он опять приходил. Глеб говорит, мама должна вернуть долг». За окном ржавые качели скрипят на ветру, пахнет хвоей и мазутом от проезжающих грузовиков. Вечером Соколов замечает у своего подъезда
В провинциальном участке под Пермью капитан Игорь Семин, разбирая ворох старых дел, натыкается на повторяющиеся номера угнанных "Лад". Его напарник, лейтенант Виктор Бондарев, с хриплым смехом бросает: "Опять рыться в архивах решил? Лучше бы паспорта у гастарбайтеров проверил". Помещение полиции — облупленные стены с плакатами о СПИДе, треснутый чайник на железной печке.
Катя втирала соль в резину маски перед тренировкой в бассейне дайв-клуба «Тритон». Отец, Николай, ворчал за завтраком: «Твой дед утонул в этом же заливе, а ты как будто нарочно лезешь в воду». Она игнорировала, проверяя давление в баллоне — стрелка залипла на 120 бар. Вечером Сергей, ее парень с татуировкой якоря на шее, предложил «разовую работу»: поднять со дна ящики с артефактами возле старого
Алина, 14 лет, живет в хрущёвке на окраине Петербурга. После школы она забегает в квартиру бабушки Галины — та исчезла три дня назад, оставив на столе раскрытый атлас с пометкой «Колтуши» и медный ключ с трещиной. В ящике комода Алина находит конверт с её именем: *«Не верь Сергею из второго подъезда. Он с ними»*. По пути домой сталкивается с соседом-сантехником, который неожиданно спрашивает:
Анна из приграничного села под Белгородом каждое утро брала бидон и шла к колонке, мимо ржавого знака «ДНР» на заборе. Её мать, Лидия Степановна, задыхалась без ингалятора, а аптека в их деревне пустовала уже неделю. На рынке в Шебекино Анна встретила водилу Ваню с хриплым смехом, который вёз муку из Харькова. «У меня брат в больнице на Салтовке работает, — сказал он, разминая пачку «Примы», — но
Сергей, пограничник с обветренным лицом, каждое утро обходит участок вдоль изгибистой реки. Его маршрут проходит мимо полуразрушенных бараков, где местные рыбаки вяза́ют сети. Один из них, Николай в засаленной куртке, машет рукой: *«Опять браконьеры под Харчинским мостом шныряют. Вчера сеть порвали — одни обрывки остались»*. Сергей молча кивает, поправляя автомат на плече. Вечером, у тепловозного
Лера приезжает в Заозерье на разбитом автобусе, волоча за собой чемодан с оторванным колесом. В доме отца, Николая, пахнет сыростью и старыми газетами. На кухне — треснувший чайник, в углу валяется гитара с порванной струной. Дядя Миша, сосед в засаленном фартуке, сует ей ключи: «Сарай не трогай, там крыша прохудилась». Но ночью Лера все равно пробирается туда, спотыкаясь о ржавые лопаты, и
