Лиза, учительница литературы с потёртым сборником Чехова в сумке, каждое утро заходит в палату к Артёму — шестнадцатилетнему парню, впавшему в кому после ДТП. Она читает ему вслух его же сочинение про «Вишнёвый сад», где он назвал Раневскую «барыней с кредитами». «Ты же понимал, что всё это не просто слова, — бормочет она, поправляя капельницу. — Проснись, объясни». В тумбочке у кровати лежит его
Сергей, механик из портового поселка под Мурманском, чинит снегоход возле рыбацкого склада, когда Ольга, новенькая учительница из Питера, просит подвезти к школе. "Ты ж видишь — движок клинит, — бурчит он, вытирая руки об промасленную тряпку. — Сама бы справилась, если б не таскала эти книжки вместо нормальной одежды". Лед на заливе трещит необычно громко, но оба пропускают звук мимо
Аня, студентка текстильного института, каждое утро пробирается через пробки на старом автобусе в мастерскую на Таганке. Там, между коробками с советскими лоскутами и банками крахмала, она сшивает эскизы для подработки — ремонт штор и перешивание пальто. Её сосед по цеху, Дмитрий, бывший театральный художник, вечно ворчит: «Опять нитки кончились? У тебя руки как у крота — всё зарывают». В
Марина, следователь из Гродно, приезжает в провинциальный городок после звонка от напарника Сергея. Он встречает её на вокзале с пачкой документов: *"Тут три случая за месяц — все девушки 25–30 лет, в карманах нашли клочки бумаги с цифрами…"* В её съёмной квартире пахнет сыростью, на столе — недопитый чай в стакане из-под варенья. Вечером Марина находит в архиве связь с делом
Катя каждое утро раскладывает тетради с сочинениями о лете в классе с облупившейся зеленой дверью. Её муж Алексей, владелец полуразрушенного гаража на окраине, возвращается ночью с запахом бензина и сигарет. «Скоро всё изменится», — бросает он, разглядывая царапину на костяшках пальцев. В пятницу Катя задерживается после уроков — Сергей, московский фотограф в потертой кожаной куртке, снимает
Саша, водитель с облупленными тату на пальцах, ковырял ключом замерзший замок фуры. Рядом Максим, его напарник, жевал булку с повидлом, привезенную из дома в смятой фольге. «Опять этот ледяной дождь — всю резину сожрет», — бросил Саша, пнув колесо сапогом. Их маршрут — из Новосибирска в Ростов, груз — партия замороженных пельменей. На трассе М4, возле кафе «У Люды», фура заглохла: датчик давления
София, пятнадцатилетняя делка в потертых кедах, переезжает с отцом Игорем из Вологды в питерскую коммуналку на улице Марата. Отец, водитель грузовика с татуировкой якоря на запястье, вешает на стену старый компас, бормоча: *«Тут сыро, Софька. Окна не открывай — шумно»*. В школе №187 девочку сажают за парту рядом с Катей, которая рисует в тетради драконов и шепчет: *«Ты из деревни? У нас тут Леру
Игорь и Лена, ветеринары из Москвы, переезжают в шотландскую деревню Гленкаррик. Их дом — обветшалый коттедж с протекающей крышей, рядом пасется стадо овец с колокольчиками на шеях. Лена, разбирая чемоданы, натыкается на фото их старой клиники: «Там хоть окна не заклеивали скотчем от ветра», — бормочет она. Игорь чинит сломанный забор, спорит с местным фермером Дэвидом, который требует «не лезть
Анна, бухгалтер из спального района Москвы, три дня обзванивает больницы и морги после исчезновения жениха Сергея. В его квартире на Ленинградском проспекте остались недопитая чашка кофе с засохшей пенкой, ключи от офиса в ящике комода. «Он бы не уехал без кроссовок, — говорит Анна его матери, вертя в руках коробок *Lucky Strike*. — В шкафу всё на месте, даже паспорт». По вечерам она ездит по
В провинциальном Уральске на заброшенном металлургическом заводе Сергей Морозов, 45 лет, в засаленной куртке, пытается уладить долги с бригадиром Геннадием. «Ты опять срываешь график, — хрипит Геннадий, закуривая «Беломор». — Завтра без тебя начнём». Сергей молча ковыряет отваливающуюся краску на перилах, думая о дочери-подростке Лере, которая торгует пирожками в ларьке у вокзала. Там же работает
Елена каждое утро натягивает колготки с дыркой на коленке, пока в ванной шумит кипящий чайник. В офисе на Ленинградке ей приходится прятать ладони — кожа иногда зеленеет, особенно после стресса. «Ты опять отчет в корзину уронила?» — кричит начальник Костя, тыча пальцем в экран. По дороге домой она покупает в ларьке чебуреки, но съесть не может: язык в такие дни становится липким и широким. Ночью
Иван, худой парень в потертой куртке, копался в ржавых ящиках возле заброшенного элеватора. Его друг Димка, с масляным пятном на джинсах, пытался завести мотоцикл «Урал», купленный за бутылку водки у соседа. «Слышь, тут в старом доме за рекой штуки валяются, — Иван вытер руки о брезент, — как у деда в гараже. Каски, провода…». Димка хмыкнул, выплевывая окурок: «Опять про твоего
