Люка, тридцатилетний печатник из лионской типографии, каждое утро покупает круассаны у Самиры в булочной на улице Республики. Они знакомы с детства, но теперь разговоры сводятся к погоде и цене на муку. Однажды в кафе на площади Белькур Самира, пахнущая корицей и дрожжами, тычет вилкой в его тарелку: «Перестань гримасничать. Твоя улыбка кривее, чем мои первые багеты». Люка молча достаёт из
Лора Митчелл каждое утро протирала ладони о юбку перед тем, как открыть шкафчик 312. Внутри — фотография Ника Картера из Backstreet Boys и пудра с блёстками, которую она украла из аптеки на Первой авеню. Джессика Рейнольдс, её соседка по коридору, щёлкала жвачку и спрашивала: «Опять смотришь на Дэниела из баскетбольной команды?». Лора краснела: «Если я задержу взгляд дольше пяти секунд, макияж
Кирилл Трепалов, худой парень в потёртой куртке с капюшоном, рылся в кустах у детской площадки возле дома на проспекте Славы. Нашёл старый кнопочный телефон Nokia, заляпанный грязью. Включил — на экране мигнуло сообщение: *"58.987, 30.321. Забери своё"*. Лера Кошелькова, соседка с пятого этажа, в розовых кроссовках и с пакетом из «Магнита», толкнула его локтем: «Чё завис? Опять мусор
Артём, водитель маршрутки №47, каждое утро замечал кондукторшу Галю, которая жевала булку с маком, пока пассажиры втискивались в салон. «Пятерых не видишь?» — бросала она подростку, пытавшемуся проехать за полцены. Возле рынка «Рассвет» всегда садилась старуха с клетчатым баулом — Артём помогал закинуть его на полку, хотя начальство запрещало: «Спину сорвёшь, а больничные не оплачиваем». В
В горной деревушке Шуйань 17-летний Линь чинит сломанную ножку стула в мастерской отца, когда замечает, что его младшая сестра Сяофэн не вернулась с поиска хвороста. За окном — следы волчьих лап на подтаявшем снегу. В сундуке под кроватью он находит старый свиток с картой, где отмечена пещера «Ледяного кольца»: *«Там, где река спит под коркой льда, найдешь ответы, если не побоишься их услышать»*,
Зорик, младший из трёх дракончиков с потёртой чешуей на хвосте, нашёл в кустах у мельницы обрывок карты с меткой «Горящие пещеры». Тинка, его сестра, всегда носившая на шее колбу с малиновым сиропом, тут же выхватила бумагу: «Папка же говорил — там спрятаны крылья предков. Помнишь, как он исчез? Не просто так!» Грим, старший, молча копался в рюкзаке, вытащил компас с треснувшим стеклом и бросил:
Майор Громов в Екатеринбурге водит потрёпанную "Волгу", курит "Беломор" у подъезда пятиэтажки, где задержал подростка с зашитым в подкладку пакетом мака. Его напарник, сержант Колесников, вечно ковыряет гвоздиком в стволе табельного ПМа: "Опять грязь забилась, Иван Саныч. Может, хоть чистилку выбьем у снабженцев?" В кабинете райотдела — треснувший термос, липкие
Эмилия Розье, младшая дочь разорившегося винодела, приезжает в родовой замок Шато-де-Люмьер в Провансе после смерти тети-графини. В спальне с обоями цвета запекшейся крови она находит письма 1873 года: тетя переписывалась с местным аптекарем о «беспокойных снах» и «шорохах в восточном крыле». Садовник Луи, перекапывая ржавый колодец, рассказывает: «Вчера видел ее — белую, как мел, шла вдоль стены
Минджон поправляла заколку в волосах, пока Суджон раскладывала на низком столике чашки для *соллипа*. «Если старый Ли спросит про песню с двойным смыслом, сделай вид, что не поняла, — прошептала Суджон, поправляя синий шелковый пояс сестры. — В прошлый раз он чуть не разбил вазу, когда ты засмеялась». За окном цокали копыта по брусчатке, а Минджон считала трещины на стене — тринадцать, как в
Марина нашла конверт под грязным ковром в номере отеля «Северный ветер» — вмятина от каблука, запах жасминового освежителя. Внутри: распечатка переговоров между Виктором Барановым, замом по логистике, и кем-то с позывным «Сойка». *«Ты про****л грузовик в Новосибирске, кретин. Теперь жди гостей»* — смс от 03:14. В ванной лежал разбитый телефон с треснувшим экраном и следами помады «Вишнёвый
Луи, хозяин закусочной *«У горчичного облака»* на окраине Квебека, обнаружил, что последняя партия фрикаделек исчезла из морозильника. Его племянница Марни, в зеленом фартуке с пятнами соуса, тыкала пальцем в дырявую упаковку: «Дядя, тут даже крысы не причём — следы ведут к пристани». На кухне пахло пережаренным маслом и гвоздикой, а плита трещала, как старый радиоприёмник. Луи достал из кармана
Анна зацепилась сумкой за ручку тележки у рыбного прилавка, рассыпав по полу банки с солеными огурцами. Сергей, вытирая руки о застиранный халат ветеринара, поднял одну — этикетка «Бочкаревские, 2016» — и протянул молча. Она узнала его по шраму над бровью, оставшемуся после той аварии на тракте. «Спасибо», — пробормотала, замечая, как он напрягся, услышав польский акцент в ее речи. В кармане у
