Лайза Моррис, 35-летняя ветеринар из Альбукерке, приезжает на полуразрушенное ранчо в Нью-Мексико после смерти отца. В курятнике за покосившимся забором она находит коробку с фотографиями матери, исчезнувшей в 1998-м, и карту с координатами, нацарапанную на обороте счета за электричество. Ее брат Джейкоб, ветеран с татуировкой *Semper Fi* на шее, копается в ржавом пикапе: «Папа звонил перед тем,
В кафе на углу Лорейнсграхт Лиза вытирает стойку тряпкой с запахом прокисшего молока. Том, в кожаном пиджаке с оторванной пуговицей, тычет пальцем в распечатку графика доставок инкассаторов. «Сзади дверь открывает уборщица в 10:45, — бормочет он, — пока охранник курит у канала. Двадцать минут — и мы в Лейдене с чемоданами». Лиза перебивает: «А Рик? Он же следит за нами с прошлого раза». За окном
Такаси, парень в засаленной куртке с выцветшим логотипом автосервиса, каждую пятницу после смены вытирает руки об тряпку и садится в чёрный Nissan Skyline с поцарапанным бампером. Его друг Кодзи, в белой майке и с пачкой сигарет в нагрудном кармане, уже ждёт у старой автозаправки на окраине города. "Опять масло менять будешь вместо того, чтобы ехать?" — усмехается Кодзи, поправляя
Лена Торрес, дочь чикагского докера, нашла в старом чемодане отца потёртый блокнот с координатами. На кухне с жёлтыми обоями, пахнущей жареным луком, она показала записи соседу — Арчи Бэнксу, бывшему радиомеханику с шрамом от ожога на правой руке. «Там, за старым элеватором, — пробормотал он, разглядывая цифры, — даже полицейские туда не суются после семи». Они поехали на ржавом пикапе через
Амир, худощавый мальчик лет девяти, каждое утро чистит ржавой щёткой жестяные миски возле глиняной печи. Его мать, Захра, в потёртом синем платке, уходит на фабрику игрушек за посёлком, где клеит картонные крылья для деревянных самолётов. Вечерами она приносит обрезки ткани, и Амир мастерит из них кукол, пока соседский пёс Гассан воет у калитки. «Смотри, они как ты — один глаз зелёный, другой
Адам очнулся первым, нащупывая ржавую цепь на щиколотке. Вонь хлорки смешивалась с металлическим запахом крови из ванны, где лежал окровавленный труп с пистолетом в руке. Лоуренс Гордон, хирург в мятом пиджаке, склонился над кассетным плеером: *«Ты называешь меня монстром… но сам смотришь сквозь пальцы на тех, кто страдает»* — голос хрипел через помехи. На кафельной стене кривыми буквами было
Джейкоб «Слизень» Марлоу, ветеран с татуировкой осьминога на предплечье, рылся в старом ящике с инструментами, когда нашел закопченную карту в треснувшей бутылке. Его дочь Эмили, 16 лет, в джинсах с выцветшими заплатками, тыкала в компас пальцем: «Пап, стрелка залипает на восток. Ты вообще им пользовался?» Они два дня чинили лодку «Морская Ведьма» в сарае, пахнущем мазутом и солью, пока Лу,
Кайто, 17 лет, в рваной куртке с нашивкой в виде кролика, пробирается через руины токийского района Синдзюку, разделённого полупрозрачным барьером. Рядом — его младшая сестра Рико, которая постоянно теребит ингалятор с треснувшим экраном. «Опять забыл про еду?» — бросает она, пока они обходят робота-патруля, замершего возле разбитого торгового автомата. В кармане у Кайто — украденные консервы с
В Неаполе, на пыльной виа Сан-Бьяджо, Марко Рицци копался в архиве полицейского участка. Нашел папку с фотографиями жертвы — мужчина в разорванном пиджаке, на запястье татуировка в виде якоря. Звонок из Барселоны: Карла Мендес, детектив с хриплым голосом, сообщила, что тот же символ нашли на теле рыбака в порту Барселонеты. *«У вас там кофе крепкий? — спросила она, зажигая сигарету. — Завтра
В небольшой деревушке у границы леса заяц Ватанен каждое утро ковырялся в огороде, пытаясь спасти морковь от нашествия жуков. Его соседка, ворчливая ежиха Марсель, часто кричала через забор: «Опять твои грядки похожи на швейцарский сыр!» Ватанен игнорировал её, зато подкармливал старого пса Гюстава, который спал в брошенном тракторе. Однажды утром на поле появились люди с колышками и рулеткой —
Верка, проводница в синей форменной куртке с потёртыми пуговицами, вечно торопилась между вагонами поезда Киев-Одесса. В третьем купе бабушка Марфа Ивановна пыталась пристроить корзинку с гусями под нижнюю полку, а студент Андрей в наушниках отмахивался: «Да положите их уже на багажник, они тут всю плесень распространяют!». Начальник поезда Николай Петрович, с папкой расписаний в руках, ловил
Ли Нга, новая горничная в трёхэтажном особняке на окраине Ханоя, с первого дня замечает странности: в столовой пахнет жасмином, хотя цветы там не ставят, а старые часы в холле бьют ровно в полночь, хотя пружину давно не заводили. Садовник Хюн, поливая орхидеи у фонтана, бурчит: *"Не трогай вазу в восточном коридоре — мадам Май Линь психует, если что-то сдвинуто"*. Ночью Ли находит в
