Фарид чинил треснувшую дверцу старого «Пейкана», когда Лейла, дочь, сунула голову в гараж. «Бабушка просит курагу у Али-ага, — сказала она, поправляя платок, съезжавший набок. — Сказала, только из желтых абрикосов». Он вытер руки тряпкой, пахнущей бензином и гранатовой кожурой, кивнул: «Скажи, пусть даст в долг до пятницы». Лейла убежала, обходя лужи от вчерашнего дождя, а Фарид заметил, как
Лидия, официантка из забегаловки на окраине Чикаго, в перерыве между сменами копается в коробках с хламом, оставшимися после смерти бабушки. В старом радиоприемнике «Philco» она находит письма 1947 года, адресованные незнакомой женщине по имени Ирена. «*Кто это вообще?*» — бормочет она, переворачивая пожелтевший конверт. Ее младший брат, Тео, студент-химик, тем временем обнаруживает в гараже под
Карим, 28 лет, разгружает ящики с оливковым маслом в порту Бейрута, когда замечает в грузе контрабандиста Хасана спрятанный бронзовый амулет с клинописью. «Эй, это не по контракту», — бросает он, пряча артефакт в карман куртки. В тот же день в Эр-Рияде Аиша, археолог в очках с потрескавшимися дужками, расшифровывает в университетской библиотеке фрагмент текста про «колодец тысячи песен» —
Лера, 17 лет, протирает масляные руки об робу с надписью «Автосервис на Победы», пока бабушка звонит из квартиры в хрущевке: «Стипендия пришла? Хватит на лекарства?». Она прячет разбитый телефон за ящиком с гайками, бормоча: «Скоро все отдам». По дороге в колледж заскакивает в кафе «Сова», где Кирилл в засаленной куртке стримит на ноутбуке: «Видишь этого чувака в чате? Гонит про
В Лондоне, 1980-е. Братья Эдди и Ленни Гловеры, гитарист и барабанщик, репетируют в гараже за закусочной «У Мэйбл». Эдди, в косухе с оторванной пуговицей, спорит с Ленни из-за разбитого микрофона: *«Это твой Пит зацепил шнур, когда пиво таскал!»* Они копят на конкурс в клубе «Red Hare», но денег хватает только на чипсы и пару пачек сигарет «Senior Service». По совету подружки-официантки Сьюзи
В развалинах парижского квартала Сен-Дени поэт-вор Франсуа прячет под пальто бутылку дешевого вина, украденную у торговца с рыночной площади. Его подруга Катрин, прачка с обожженными щеками от кипятка, шипит: *«Опять за тобой придут — вчера у Боннара пропали два одеяла»*. Франсуа смеется, вытирая грязь с рукава: *«Лучше сгореть, чем сгнить под их законами»*. По вечерам они собираются в подвале
Макс, ветеринар с обветренными руками, заметил первое странное поведение у бродячих псов возле своего гаража в Сан-Франциско. Его дочь Эмили, 12 лет, тыкала пальцем в окно: «Пап, вон Рыжий опять у мусорок крутит… Смотри, как он на ту кошку смотрит». К вечеру стая из восьми собак заблокировала переулок за пекарней *Gold Crust*, выворачивая мусорные пакеты с рыбой. Макс нашел в кармане флакон с
Оскар Франсуа де Жаржэ, облаченная в мужской мундир, тренируется с клинком в версальском саду, пока её отец, граф де Жаржэ, хмуро наблюдает. «Ты забыла, что под платьем должна прятаться?» — бросает он, поправляя кружевной воротник. Оскар, вытирая пот со лба, отвечает резко: «Я командую королевской гвардией. Кому нужны платья?» На балу в Зеркальном зале Мария-Антуанетта шепчет ей, играя веером:
Германн, инженер с потёртыми локтями мундира, торчит у кондитерской на Невском, считая медяки в кошельке. «Опять просадил ползарпланы в клубе — чёрт дернул связаться с этим Зурманом», — бормочет он, разминая замёрзшие пальцы. В тот же вечер на званом ужине у князя Волконского Лизавета, горничная с родинкой над губой, шепчет графине Анне Фёдоровне: «Барин в зелёном фраке спрашивал про вас. Глаза,
Ева Мартинес, официантка в кафе *Sol y Arena* на окраине Белиз-Сити, каждое утро вытирала липкие следы от соков на пластиковых столах. Ее смены начинались в пять: готовила «чимуол» — кислый манговый напиток для рыбаков, которые шутили, что без него лодки не уплывут. Однажды в дверь зашел курьер с конвертом без марки. Внутри — фото девочки с ее глазами и записка: «Твой отец не погиб в шторм. Ищи
Эмили, бариста с рыжими прядями в растрепанном пучке, каждое утро затирала кофейные пятна на фартуке перед сменой в кафе *Bean & Brush*. В соседнем парке Линкольна Джейкоб, учитель музыки с гитарой Fender и шрамами от струн на подушечках пальцев, пытался сочинить балладу для учеников. Они столкнулись у скамейки возле статуи льва: Эмили рисовала акварелью голубей, а Джейкоб споткнулся о её
Селла, 23-летняя повариха из луизианской глубинки, каждое утро начинает с перепалки с мясником Хорхе — кубинским эмигрантом, который рубит говядину под радиочачу. «Ты снова пересолила соус ремулад, *mi vida*», — бросает он, кидая ей кусок печени. Она ловит его в фартук с пятнами от табаско, ворча: «А ты еще не научился отличать бамию от баклажана». Их закусочная «Гамбо-Пот» в Новом Орлеане еле
