Антон, электрик с облупленными ногтями, нашел в тоннеле метро «Проспект Мира» ржавый медальон с трещиной в форме молнии. В тот же вечер, пока он ковырялся в щите на кухне хрущевки, свет моргнул, и на экране старого «Самсунга» замелькали кадры бомбежки Берлина-45. «Ты опять с этими проводами напортачил?» — Лиза, его соседка-студентка, швырнула в него подушкой с кофейными пятнами. Медальон
Амир, рыбак из деревни Кампунг-Лаут, нашел ржавый медальон с узором в виде спирали, запутавшийся в сетях. Его жена Лина, стирая одежду в жестяном тазу, заметила, как дочь Сара подолгу смотрела на море, шепча фразы на незнакомом языке. «Ты опять не спал?» — спросила она, замечая синяки под глазами Амира. Тот молча показал на медальон, обмотанный вокруг древнего ключа. Ночью Лина проснулась от
Арадхи, в потёртой куртке с капюшоном, каждое утро пробирается через толчею рынка Кроуфорд в Мумбаи, чтобы успеть на смену в колл-центр «StarLink». В кармане — чек за аренду комнаты в Чунебхатти, который она третий месяц оплачивает с опозданием. «Опять эти проклятые звонки до полуночи? — ворчала бабушка Падма, помешивая чай с щепоткой молотого кардамона. — Ты пахнешь стрессом, как моя старая
Лиам, 28 лет, программист, приезжает в Хартсбрук — заснеженный городок на севере Альберты — после пяти лет молчания. На вокзале его встречает Клара, бывшая соседка, в потёртой дублёнке и с термосом какао. «Думал, тут всё изменилось...» — бормочет он, глядя на треснувшую вывеску кафе «Сосновый уголок». Клара в ответ смеётся, протягивая ключи от дома его отца: «Твой старик до сих пор прячет
Марта, в рваных джинсах и с рюкзаком, заляпанным голубой краской, пробирается через заброшенную стройку на окраине Барселоны. Она прячет от отца-сварщика сигареты *Lucky Strike* и письмо из художественного училища, куда её не приняли. На развалинах она сталкивается с Хуаном, который чистит баллончики от засохшей краски: «Опять убежала?» — бросает он, разглядывая её потрёпанные кеды. Они
Капитан Эрида Ш'трелл, антропоморфный андорианец с трещиной на левом плечевом панцире, ковыряла ножом в консоли навигации, пока корабль дрейфовал в астероидном поле сектора 44-Г. «Серрос, если эта штуковина взорвётся, твой попугай станет жареным ужином», — бросила она инженеру-труллианцу Н’Каю, чей голографический спутник-птица щёлкал клювом в такт перегрузкам. Внизу, в медотсеке, доктор
Молодая и амбициозная журналистка Клэр получает задание, которое обещает стать сенсацией: расследовать серию странных и пугающих событий, связанных с загадочной улыбкой. Эта улыбка, появляющаяся на лицах жертв, оставляет за собой след ужаса и необъяснимых смертей. Погружаясь в расследование, Клэр сталкивается с древними легендами и современными городскими мифами, которые переплетаются в зловещую
Олег, вернувшись в карпатское село после смерти дяди, находит в чулане сколотые часы с фигуркой кукушки. Ржавая пружина торчит из механизма, как сухая ветка. «Це ж дідухові, — бормочет баба Лида, перебираючи в руках фарфоровую кружку с трещиной. — Кажеш, ремонтували? Та вони ще в шістдесят дев’ятому зламались, коли Петро з заводу прогнав його за п’янку». Олег вытирает сажу с циферблата тряпкой,
Антон, студент-архитектор из Москвы, случайно садится в плацкартный вагон поезда №13, следующий до Киева. Рядом с ним — Оля, украинка с рыжими веснушками, которая едет на стажировку в столичную лабораторию. Они делятся едой: он протягивает ей вчерашние *поздняковские* пельмени в контейнере, она отламывает кусок домашнего медовика. «У нас в Харькове такие печки в хрущевках до сих пор топят
Чан Сынъюп, худой парень в выцветшем хаки, целыми днями ковыряется в трупах в сеульском бюро судебной медицины. Его кисти с облезлым ворсом скользят по бумаге, фиксируя рваные раны на теле рыбака. «Зачем тратить время на эти каракули?» — хрипит врач Ким Джинх, вытирая окровавленные руки о фартук. Сынъюп молча подбирает упавшую тушь — вчерашний рис с бобами в жестяной коробке остывает на
Эмир, худощавый парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро чистил клетки с голубями на крыше пятиэтажки в квартале Ускюдар. Его младший брат, Джем, пропал месяц назад, оставив только записку с координатами заброшенной мечети у Босфора. «*Oku bunu, abi*» — бормотал Эмир, разглядывая смятый листок, пока голуби клевали крошки *симитов* с его ладони. В соседнем кафе «Халиль» официантка Айше, с
Настя, 17 лет, из киевской хрущёвки на Бориспольской, роется в рюкзаке брата своей подруги Иры. Саша исчез три дня назад, оставив на кухне недоеденную паляницу и раскрытый дневник с каракулями: «Ти знаєш, хто ти?» на последней странице. Ира, грызя ноготь, бормочет: «Він тоді з автостанції дзвонив, казав — перепрошую за все». За окном грохочет трамвай №8, а в подъезде пахнет жареными семечками —
