В зарослях колючего кустарника на ранчо Эль-Мьедо Сантос Лусадо, в потёртом пиджаке и с кожаным портфелем, спотыкается о пересохший ручей. Его проводник, старик Меликиадес, хрипит: *«Здесь земля сама выбирает, кому жить»*, указывая на следы ягуара. В доме Барбары Гуаймен, с балконом, обвитым сухими лианами, пахнет жареным мясом и ромом. Хозяйка в сапогах со шпорами бросает на стол карты: *«Твои
Лика, худышка в потертом свитере, протирала пыль с венского стула в антикварной лавке на Рубинштейна, 12, когда колокольчик над дверью звякнул. Сергей, архитектор с сизыми висками, в пальто, пахнущем мокрым петербургским снегом, попросил показать треснувшее зеркало в раме из карельской берёзы. «Реставрировать будете?» — спросила она, поправляя очки, заляпанные клеем для декупажа. Он кивнул,
Из тюрьмы Сергей вернулся в деревню под Тайшетом. Дом встретил его протекающей крышей, а жена Анна, учительница в школе с облупившейся краской на окнах, молча поставила на стол кастрюлю с холодной картошкой. «Опять это?» — спросил он, ковыряя вилкой. «Холодильник треснул, пока тебя не было», — бросила она, зажигая примус. Дочь Катя, пятнадцать лет, в джинсах с выцветшими коленями, ушла к подруге,
Лиам, рыжий студент колледжа в Монреале, подрабатывает мойщиком окон в высотках. Каждую субботу он забегает в кафе *La Folie* на углу Рю-Шеррье, где Эмили, дочь владельца пекарни, оставляет ему бесплатный круассан с запиской: *«Не забудь про выставку в старом порту — твои фото клёвые»*. Он хранит их в коробке из-под чая масала, который привозит из индийского квартала. По вечерам Лиам снимает
Элизабет Дарси, укутанная в шерстяной платок, проверяла списки гостей для рождественского бала, когда в Пемберли ворвалась ее младшая сестра Лидия с мужем Джорджем Уикхемом. Лидия, рассыпая снег с ботинок, громко требовала у слуг горячий пунш: *«Мой Джордж замерз в дороге — вы хотели, чтобы мы сломали шею на этой проклятой дороге?»* Дарси, стиснув челюсть, обнаружил неоплаченные счета Уикхема в
Лиза Морган, младший архивариус в публичной библиотеке Чикаго, каждое утро замечает, что кофе в её термосе остывает быстрее, чем должно. На обороте квитанции за химчистку она нацарапывает: *"21:43 — мужчина в оранжевой куртке покупает сигареты"* — и кладёт записку в банку из-под мармелада. Через день те же слова появляются на её руке шариковой ручкой. В баре «Грейхаунд» Джейк, владелец
Василиса, в растянутом свитере и со следами машинного масла на пальцах, каждое утро чинила старый «Москвич» во дворе дома с облупившимися резными ставнями. Её мать, Людмила Степановна, ворчала за столом: «Опять в гараже копаешь? Хлеб остыл». В ящике комода, под стопкой выцветших фотографий, девушка нашла письмо от отца, пропавшего десять лет назад — в конверте засохли лепестки васильков и адрес
Сергей, электрик из Тольятти, замечает странные коробки в подвале дома на улице Гагарина, куда его вызвали чинить проводку. Вскрывает одну — внутри патроны от автоматов, пахнет смазкой и порохом. Звонит соседу Диме, который работает водилой на рынке: «Слушай, тут такое… Может, мусорам доложить?» Дима хрипит в трубку: «Да брось, тут полгорода с «Гризли» завязано. У тебя же дочь-первоклашка…» На
Лера, 24 года, в синем халате и потрепанных кедах, выгружает из пресс-формы пластиковые розы. Цех №3 завода «Прогресс» в Нижнекамске: запах жженого полипропилена, треск вентиляторов, перемазанный календарь на стене с отметками «До з/п 12 дн.». В раздевалке Витя, слесарь с татуировкой барракуды на шее, сует ей сигарету: *«Смену за тебя отработаю, если в «Металлург» сходим. Там Диджей Серега новый,
Настя, молодая женщина из пригорода, устраивается сиделкой к Елене Петровне — пожилой владелице трехкомнатной квартиры в старом питерском доме на улице Чайковского. Каждое утро она варит манную кашу с комками, протирает антикварные рамки с фотографиями 60-х, поправляет вязаное одеяло на диване с протертой обивкой. «Вы опять не съели творожную запеканку», — бурчит Настя, забирая тарелку. Елена
Андрей приезжает в приморский поселок после десяти лет жизни в Питере. На вокзале его встречает Марина — теперь она работает в местном магазине, продает воблу и консервы. «Думал, тут всё развалилось?» — говорит она, закуривая, пока он разгружает чемодан из разбитой «Газели». В доме отца пахнет плесенью и старыми газетами: на кухне — бутылки с мутным самогоном, в углу — недоделанная лодка, которую
Екатерина, девушка из Твери, приезжает в Москву на раздолбанном автобусе с чемоданом, обклеенным старыми наклейками «Аэрофлота». Первая работа — горничная в особняке Сережи Коршунова, сына владельца строительной компании. Чистит люстры с подтеками воска, моет мраморный пол в прихожей, где валяется смятый чек из бутика. «Ты новенькая? — спрашивает Сергей, застав ее за разгрузкой посудомойки. —
