Олександр, или Сашко, как его зовут друзья, возвращается в родной провинциальный городок под Киевом после смерти бабушки. В старом доме с облупленными обоями он находит ее дневник с пометкой *"1986"* и потрепанную фотографию молодого мужчины в военной форме. «Ты опять копайся в старье?» — спрашивает соседка Марьяна, заглядывая в окно с миской вареников. Сашко игнорирует, пока не
Эда, в потёртой куртке с оторванной пуговицей, разливала чай в стаканы с неровными краями. За стойкой кафе "Мерве" на улице Чукурджама висел плакат о скидках на симиты. Эмир, в рубашке, которая пахла стиральным порошком с ароматом лимона, заказал эспрессо и спросил: «Почему ты три дня не открываешь мои сообщения?» Она протёрла ложкой пятно от кофе на столешнице: «Твой отец платит за мою
Оля, в чёрном пальто с оторванной пуговицей, врезается в Сашу на станции «Левобережная», рассыпая по полу папки с эскизами. «Ты всегда так врываешься в людей, как в автобус в час пик?» — хрипло смеётся он, подбирая карандаш с надкусанным ластиком. Через два дня она застаёт его за столиком в «Цимесе» на Подоле — жуёт сирники, читает потрёпанный Муркока. «Кофе с кардамоном? — протягивает кружку. —
Аттилио, неудачливый поэт с вечно мятым пиджаком, толкается у лотка с дешевыми кольцами на римском рынке. Виктория, искусствовед в очках со сколотой дужкой, берёт в руки амулет с трещиной: «Это не древнеримское — максимум 70-е, из мастерской у вокзала». Он бормочет что-то про символизм, поправляя сломанный зонт под мышкой, а потом три дня переписывает посвящение ей на обороте счёта за
Лукас, 23 года, из окраин Буэнос-Айреса, в рваной кожаной куртке отца, крадет кошельки у туристов на рынке Сан-Тельмо. Его ловит Мариана — бразильская студентка-антрополог с выцветшим рюкзаком, заваленным диктофонными кассетами: «*¿Vas a seguir robando o prefieres comer algo?*» Она ищет в Флорианополисе следы племени, исчезнувшего после колонизации. В Марселе Антуан, бывший механик с татуировкой
Антон, пятнадцатилетний парень в выцветшей чёрной куртке, живет с матерью-медсестрой в доме у железнодорожного вокзала. Отец погиб два года назад, туша пожар на лесопилке — об этом напоминает запах гари, въевшийся в старые фотографии на комоде. По вечерам Антон пробирается через дыру в заборе к Лене, соседке с рыжими волосами, которая коллекционирует засушенные лютики в тетради с обложкой от
Юки, продавец в маленьком магазине одежды в районе Сибуя, каждый день сталкивается с одним и тем же: женщины примеряют платья, задерживают дыхание, чтобы застегнуть молнию. «Попробуйте на размер больше», — предлагает она клиентке с потухшим взглядом, та молча кивает, мнущая в руках бирку с ценой. Вечером, за чашкой растворимого кофе в своей однокомнатной квартире, Юки перебирает старые джинсы —
Такуми, худощавый иллюстратор с синими прядями в волосах, копался в стопке эскизов у окна кафе в Сибуе. На столе — чашка остывшего латте с отпечатком губной помады и блокнот, где поверх набросков двух мужчин в порванных рубашках корявыми буквами было выведено: *«Почему они не понимают? Это же просто истории…»*. За соседним столиком Рен, в очках с толстой оправой и клетчатой рубашке, закатывал
Лена, 28 лет, переезжает с парнем Тимом в берлинскую хрущёвку на пятом этаже. Лифт скрипит, из окна видна стройка — вместо обещанного «зелёного квартала». Она разбирает коробки с книгами, натыкается на старую открытку от бывшего. «Ты точно выкинул свой свитер с оленями?» — бросает Тим, заклеивая скотчем трещину на потолке. По вечерам соседи снизу включают Schlager-радио, а сверху доносится плач
**Абзац 1:** Джек Морленд, 28 лет, бывший военный, таскает контейнеры в порту Саутгемптона. После увольнения из армии устроился механиком в гараж «Red Lion», но по вечерам разгружает ящики с непонятными маркировками для местного барыги по кличке Грэм. Однажды в ящике с кофе из Колумбии находит пачку документов на имя Элизы Кларк — девушки из его района. "Чёрт, это же соседка с третьего
Элеонора, 22 года, работает официанткой в кафе *La Brume* на окраине Парижа. Каждое утро она протирает стойку солевым раствором, чтобы отогнать мошкару, и разминает затекшие плечи после ночных смен. В перерывах рисует в блокноте эскизы платьев, пряча его под барной тряпкой, когда заходит шеф-повар Антуан. «Опять витаешь в облаках?» — хрипит он, разгружая ящики с вином. Однажды вечером,
Этель Барроу, вдова с шерстяным платком на плечах, каждое утро протирала прилавок своей бакалейной лавки в Саутгемптоне. Запах соленой сельди смешивался с ароматом свежего хлеба, который приносил пекарь Джекобс к шести утра. В углу, за столом с треснувшей мраморной столешницей, капитан Гарольд Вентворт в помятом кителе обсуждал с рыбаком Томми перевозку ящиков без маркировки: *«Не открывай, даже
