Эмили, 28 лет, приезжает в прибрежный городок Сан-Пьетро после смерти матери. В старом доме с облупившейся краской она находит пачку писем 90-х, адресованных незнакомому мужчине. «Кто этот Марко?» — спрашивает она брата-бармена Джейкоба, перебирая винтажные конверты с марками Коста-Рики. Он пожимает плечами, доставая из холодильника засахаренный лимонный пирог: «Мама никогда не говорила про это».
Марта, 29-летняя разработчица из Буэнос-Айреса, сидела на кухне с треснувшим экраном ноутбука, дописывая код для нового приложения. За окном гудели мопеды, а в чашке остывал *mate* с плавающими листьями. «Если я не протестирую алгоритм до четверга, инвесторы сбегут», — сказала она Лусиане, своей соседке, которая резала *chorizo* для ужина. Та ухмыльнулась: «Добавь в приложение фильтр против
В пригороде Торонто 34-летний Джереми, курьер с татуировкой оленя на запястье, развозит подарки в ржавом грузовике. Его соседка Лена, медсестра из клиники на улице Бей, сталкивается с ним у почтовых ящиков: «Опять эти коробки с гирляндами? У тебя весь балкон светится, как ёлка-мутант». Параллельно в Квебеке 19-летняя студентка Софи разбирает архив бабушки-художницы и находит письма 1987 года с
Джейкоб Харт, бывший инженер-эколог, каждое утро заказывает кофе с корицей в забегаловке на углу 5-й улицы. Его сестра Эмили, медсестра в городской больнице, оставляет на холодильнике стикеры с напоминаниями: *«Не забудь таблетки. Собаку выгуляла я»*. Он роется в старых газетах в библиотеке возле вокзала — ищет связь между закрытием завода «Ксенон» и смертью родителей. Натыкается на заметку 2008
В Лагосе, на кухне с облупившейся голубой краской, Амара трет имбирь на ржавой терке, пока ее сестра Чидима тыкает в телефон, заказывая продукты через приложение. «Дэниел сказал, привезет вино из Чикаго, — бросает Амара, выжимая сок лайма в миску с перцем. — Опять будет говорить, что «джаллаф-рис» слишком острый». Чидима фыркает: «Пусть сам попробует свои бургеры с арахисовой пастой». В соседней
Антон Гришин, психолог из провинциальной клиники, каждое утро заваривает растворимый кофе в пластиковом стаканчике, пока листает истории пациентов. Его кабинет — бывшая подсобка с треснувшей плиткой на полу, запахом лекарств из соседнего процедурного кабинета. На приеме у него Маргарита, 17 лет, с обожженными сигаретой пальцами: «Я просто хотела понять, сколько выдержит кожа», — бормочет она,
Миа, 22-летняя студентка из Бостона, приезжает в родной Гринвилл после трех лет молчания. Ее мать, Джуди, встречает на вокзале в растянутом свитере с оленями, нервно теребя ключи от старого форда: «Думала, в этом году опять не приедешь». Дом на Элм-стрит, обклеенный кривыми гирляндами, пахнет горелым печеньем — младший брат Итан пытался испечь пряничный домик. За столом отец, Фрэнк, молча
Элена возвращается в Сорренто спустя десять лет, с чемоданом, где лежат пачка сигарет «MS» и потёртая фотография матери. На via San Cesareo она сталкивается с Марко, своим бывшим, который теперь держит рыбную лавку. «Ты же клялась, что сюда ногой не ступишь», — бросает он, вытирая руки о фартук с пятнами крови. Она молча забирает ключи от семейной виллы «Аурора», где в гостиной до сих пор пахнет
В небольшом тренировочном комплексе заснеженного городка Брайтбридж группа из десяти стажеров пытается освоить навыки «сезонной профессии». Ник Крингл, 32-летний водитель грузовика из Невады, путает оленей во время утренней тренировки: «Бликсем, Дэшер — черт, да вы все выглядите одинаково!» — бормочет он, пока инструктор миссис Холли, бывшая учительница физкультуры, закатывает глаза. В мастерской
Эмили, ассистентка режиссёра, приезжает в провинциальный городок Сноу-Холлоу, где декорации для рождественского фильма никак не согласуют с местными властями. Мэр Томас настаивает, чтобы гирлянды на главной площади висели строго по схеме 1998 года: «Вы что, хотите, чтобы ёлка загорелась, как в прошлый раз?» В съёмочном павильоне, оборудованном в заброшенном кинотеатре, оператор Джейк спорит с
Лена, студентка-биолог из Утрехта, каждое утро проезжает 12 км на велосипеде до заброшенной теплицы на окраине Харлема. Там она выращивает генномодифицированные тюльпаны с синими прожилками, воруя реактивы из университетской лаборатории. «Смотри, бутоны раскрываются на два часа раньше, чем в прошлый четверг», — бормочет она в диктофон, поправляя очки, заляпанные землёй. Её сосед Тим, разносчик
Хирото, 27 лет, моет посуду в кафе «Коричневый воробей» на окраине Киото. Каждое утро он замечает Аой, 19 лет, которая сидит у окна с ноутбуком и рисует в блокноте крыши домов. Однажды она оставляет зонт с принтом динозавра — он висит на стуле три дня. «Вы тоже любите птеродактилей?» — спрашивает Хирото, возвращая вещь. Аой молчит, достаёт потёртый фотоальбом: на снимке её мать стоит у
